Сложив письмо и засунув его в конверт, Камилла снова посмотрела на клубившийся между деревьями туман. Бурая трава намокла, но Камилла спустилась с веранды и пошла по ней, не думая о туфлях и подоле платья. Она бродила среди старых вязов, росших по обе стороны лужайки, смотрела на первые листочки, показавшиеся из набухших почек. Она остановилась у подножия поросшего лесом холма, за которым скрывалось полотно железной дороги, и повернулась, чтобы окинуть взглядом дом и высившуюся над ним гору. Каким мрачным выглядел дом — таким же угрюмым и неприступным, как каменистые остроги горы! Влажные клубы дыма, цеплявшиеся за башни, придавали Обители вид покинутого гнезда. Клочья чахлой травы, проросшей между ступенек веранды, довершали картину запустения.
Как мог дед, любивший дом, довести его до такого состояния? Наверное, он далеко зашел по дороге безнадежности и отчаяния. Его письмо было запоздалой попыткой вернуться назад и приняться за восстановление того, что он сам разрушил. Если выполоть сорняки, разрыхлить почву и посеять траву, перед домом снова зазеленеет чудесная лужайка. Грозовая Обитель буквально вопиет о восстановлении — ремонте, покраске, благоустройстве, чтобы снова стать одной из достопримечательностей прибрежной полосы Гудзона.
Камиллу охватило странное и неожиданное для нее возбуждение — чувство, похожее на опьянение. Восстановление Обители зависит только от нее. Это в ее власти — заставить заново засиять остроконечные башни; стоит только захотеть… Осознание необозримости своих возможностей захлестнуло ее, словно стремительный поток. Что, если попытаться оправдать доверие дедушки? И что мешает ей вырвать дом из цепких лап запустения и снова сделать его таким, каким он был во времена расцвета? Разве это не восхитительная задача? И разве ее выполнение не принесет чувство удовлетворения? Оррин Джадд мечтал о том, чтобы дочь Алтеи вдохнула новую жизнь в Грозовую Обитель. Он верил, что она сумеет это сделать.
Сумеет ли? И сможет ли она не просто получить наследство, но принять вызов, который бросил ей Оррин Джадд?
Кто-то вышел на веранду и остановился у крыльца, глядя на Камиллу. Летти Джадд была сегодня в черном, но платье казалось мягким и не весомым, шелковый платок, накинутый на плечи, делал зыбкими очертания ее фигуры. Скрюченная рука плотно прижата к телу. Силуэт женщины, стоявшей возле верхней ступеньки крыльца, словно она являлась неотъемлемой частью дома, обрел в глазах Камиллы значение живого символа, воплощавшего смысл Обители и ее тайны. И тетя Летти не торопилась выдавать свои секреты.