Ксения Блаженная. Святой Пантелеймон (Гиппиус) - страница 41

Можно пойти в любой православный храм с вопросом. И получить ответ. Предвижу возражения. Они стандартны. Эти простенькие дьявольские наущения весьма неоригинальны и не раз озвучены:

– Да грош им цена, этим необразованным попам! Они умеют только на джипах раскатывать и три шкуры за требы драть. Им лишь бы денежки на молебны отстегивали, чтоб никому другому не досталось. Знаете, какова им цена, вашим попам?

– Знаю.

Знаю, как попы без сна и отдыха прихожан исповедуют. И как непрерывно Иисусову молитву творят. И как каждый день у них по минутам расписан. И как людей учат и лечат, диссертации защищают. И как молятся в алтаре за всех нас, за страну и весь мир, за изобилие плодов земных, за плавающих и путешествующих, недугующих, страждущих и плененных. И как к сорока годам делаются седыми от непосильных трудов.

И как приходят освящать квартиру, лишь улыбнувшись в ответ на неловкое:

– Батюшка, у меня сейчас денег нет.

Через каждого православного священника, совершающего таинства и богослужение, действует Дух Святой. И в словах священника вы можете услышать то, что лично вам сейчас, сию минуту, говорит Бог. Чего Он хочет от вас. Только перед тем, как подойти с вопросом, горячо взмолитесь, чтобы Сам Бог сейчас ответил вам через священника.

Попробуйте.

Ксения Петербургская – святая. Поэтому по просьбе к ней и возможны чудеса.

Эту возможность помогать нам с вами она выстрадала долгой жизнью, где каждый день и каждая ночь были отказом от телесного покоя ради подвига.

Это и есть путь святости – буквальное выполнение того, что говорит Господь.

Ксения целыми днями скиталась по городу.

А ночами, как узнали потом люди, выходила в поле и по многу часов молилась там в одиночестве.

Нынешний Чкаловский проспект Петроградской стороны в те годы был заросшим пустырем, город здесь кончался.

Холодно, Ксеньюшка, и ночь уже, ты устала. Иди спать! Не идет.

Оденься, Ксеньюшка. Замерзнешь. Может быть, ей не холодно?

Летом, осенью, зимой и весной – ни шубы, ни сапог. В юбке и кофте, башмаках на босу ногу. Петербургские зимы два века назад не были теплее, чем сейчас, – тот же жгучий мороз. Осень не была погожее – тот же косой ливень и сырость. Весна не была приветливей – та же слякоть и мозглая сырость. И ветер, ветер, ветер, пробирающий до костей, выдувающий душу – круглый год ветер в морском северном городе, на самом краю империи.

– Нет. В тепле и уюте, в теплом салопе и туфлях, на мягком диване, напившись кофею с ватрушкой, стану ли молить Господа о муже? Распятого на кресте, задыхающегося, истекающего кровью за мои грехи, за все мои грехи – Андрея и Ксении?