В наше отсутствие шампанское текло рекой. Старые дамы сгрудились у камина, лица их оживились, глаза блестели. Глаза Отто тоже блестели, когда он через некоторое время подошел пригласить меня на танец, и я поняла, что он слишком много выпил.
— Не позволяй моему братцу монополизировать тебя, Луиза. Теперь моя очередь.
— Только ради соблюдения приличий? — жестко поинтересовалась я.
Его сильные руки осторожно обняли меня. Я попыталась отстраниться. Но тут какое-то странное чувство охватило меня: он спал в моих объятиях, мы любили друг друга, и я не могла забыть об этом.
— Мне очень жаль нашего ребенка, Луиза, — прошептал он, прижавшись к моей щеке, когда мы танцевали. — Этого не должно было случиться. Моя бедная Луиза. Я так жестоко обошелся с тобой. Прости, но я не мог рисковать, женившись на женщине, у которой не может быть детей.
— Не только жестоко, но и весьма расчетливо.
— По необходимости. Ты не знаешь всех обстоятельств. Когда я был еще ребенком, доктора говорили моей матери, что я не могу контролировать свои эмоции. Они надеялись, что с возрастом я избавлюсь от этого недостатка.
— Но ты не избавился.
Он весело расхохотался.
— А с какой стати? Мне нравится испытывать любовь, ненависть, злость, страх, волнение. Чувства делают нас живыми. И если что-то встает на моем пути, — он щелкнул пальцами, — оно должно быть устранено.
— Как я.
— Мне грустно говорить это, но, как ты.
— И как священник?
Мы оказались около стола. Он взял бутылку шампанского и наполнил свой бокал.
— Не знаю, кого ты имеешь в виду, когда говоришь "священник".
— Мужчину, который называл себя Хансен, но теперь я знаю, что его настоящее имя Оллер.
Я не могла ждать, пока события подойдут к неизбежному концу. Отто считал, что имеет право устранять мешающих ему людей со своего пути. Следующими могли стать милый юноша Нильс и его очаровательная невеста.
— Продолжаешь совать свой хорошенький носик куда не следует, Луиза? По-видимому, это и есть знаменитое английское упрямство. — Отто снова рассмеялся. — Ты бы лучше вспомнила, что датчане когда-то были сильнее англичан. — Он выпятил массивный подбородок. — Думаешь, я чем-то уступаю своим предкам, викингам?
Несколько месяцев назад я бы тоже рассмеялась и восхитилась его мужественностью и самоуверенностью. А сейчас же подумалось, что он скорее выглядит самовлюбленным и ничтожным. Мальчик, который так никогда и не стал взрослым. Он был очаровательным, когда все складывалось так, как ему хотелось, И опасным, когда ему перечили. Я могла себе представить, как он наслаждался, чеканя шаг вслед за немецкими "героями" во время войны, пока они не перестали быть героями и чуть не потащили его за собой в пропасть.