Это обещание, услышанное в Пустом доме, вселяло уверенность, что Ялмари вернется невредимым. Она слишком много узнала о храме Судьбы, чтобы поверить, что странные сны приснились случайно. Нет, Ялмари не погибнет. Вместо него умрет она, но пока непонятно где и когда.
Прошла неделя, прежде чем сияющая принцесса опять позвала ее к себе и сообщила, что Ялмари жив. Почти в это же время вернулся лорд Сорот, и горничная заметила, что отношения между ним и принцессой стали слишком уж тесными, чтобы их можно было назвать дружескими. Девушка успокоилась: вероятно, Лин переживала вовсе не за Ялмари, а за своего жениха, но не могла же она поделиться тайной с прислугой. Вот и приходилось рассказывать горничной о леснике, попавшем в плен. Илкер облегченно перевела дух.
Еще неделя прошла в каком-то неясном ожидании. Илкер, о которой снова забыли, читала книги в библиотеке, то и дело ловя себя на мысли, что совсем не понимает прочитанного. Иногда гуляла в лесу. Она засыпала со странным предчувствием чего-то дурного, но спала крепко, без сновидений, и это давало силы пережить еще один день.
Но сегодня ночью Илкер пробудилась задолго до рассвета. Полежала с закрытыми глазами, вспоминая встречи с Ялмари, разговоры с принцессой. Убедившись, что уснуть не удастся, встала и долго молилась, глядя на затухающие звезды. Наконец оделась, убрала волосы в прическу и стала ждать, когда часы пробьют семь: тогда она вновь пойдет в библиотеку, чтобы почитать Книгу Вселенной — может, хоть это отвлечет от грустных мыслей.
Другие горничные за стеной тоже уже поднялись. Слышался невнятный разговор, смех, обиженные вопли: отдельную комнату принцесса выделила лишь Илкер. Затем разом все стихло, и к ней заглянула лучшая подруга — Пайлун. Они давно помирились после размолвки. Пайлун иногда делала непонятные вещи, но это потому, что она очень переживала за подругу и старалась оградить ее от неприятностей. Сейчас Пайлун выглядела растерянной.
— Илкер, ты уже…? — она не закончила вопрос, кто-то быстро отодвинул ее, и в комнатушку шагнул Ялмари, закрывая за собой дверь ногой.
…Они не могли говорить. Илкер прижималась к любимому. Пальцы, вцепившиеся в знакомую длиннополую куртку, побелели: ее не держали ноги. Хотя она все равно бы не смогла упасть — так крепко он обнимал ее.
— Ты… живой… — смогла вымолвить она, когда он отпустил ее губы. Почувствовала, как его пальцы выбирают шпильки из прически. — Что ты делаешь? — шепотом поинтересовалась она.
Густые волнистые волосы упали на плечи, он чуть отстранил ее, чтобы полюбоваться, потом снова прижал к себе, перебирая пряди.