Побеседовал и с ним.
Очередная мозаичная картинка в моей голове продолжала складываться, но уж больно неохотно – все-таки у меня кандидатом был пускай и липовый, но Смирной-Отрепьев, то есть не совсем тот.
Вот я и занимался тем, что отчаянно пытался уложить каждое стеклышко на свое место.
Те же, что никак не хотели ложиться в свои гнездышки, я до поры до времени откладывал в сторону. Глядишь, сам Лжедмитрий обо всем расскажет, когда я войду к нему в доверие.
А как раз в тот день, когда я узнал о хвори царевны, возможно, даже в те самые минуты, царские стрельцы под далеким селом Добрыничи дружными залпами из пищалей вместе с войском самозванца расстреливали и мою затею с выездом в стан самозванца.
Наповал.
Эх, кабы знать…
Глава 9
Несанкционированный побег
Меж тем сроки поджимали, а Ксения продолжала хворать, и становилось непонятно, почему обычная простуда длится так долго.
Значит, надо обойтись без крещения. И я твердо решил ближе к завтрашнему вечеру поставить перед Годуновым вопрос о своем отъезде ребром.
Однако наутро все переменилось, и весьма резко. За пару часов до полудня, то есть в неурочный час, по всей Москве раздался колокольный перезвон. Встревоженный народ высыпал на улицы, изумляясь и любопытствуя, что за повод.
Испуга, паники или смятения не было – уж очень радостную мелодию выводили колокола. Умели звонари придавать нужные интонации своим православным «орга́нам».
А потом на мое подворье вернулась проворная Юлька, которая всегда первой все вызнавала, и выложила всем, включая меня, свежие новости. Мол, радость у нас на Руси превеликая случилась. Разбит злодей самозваный.
Вчистую разбит.
Позже, уже будучи в царских палатах, я выяснил и подробности. Оказывается, рано поутру в Москву от князя Мстиславского с радостным известием прискакал, загнав по пути невесть сколько коней, молодой воевода сотник Михаил Шеин.
Получалось, что Добрыничи, под которыми была одержана победа, само собой, а то поражение, о котором я понятия не имел, – само собой. То есть никакого тебе «эффекта стрекозы». С одной стороны, хорошо, и я от всей души радовался, но с другой…
А как же теперь Квентин? Ведь если надобность в моей поездке отпадает, то иного пути для спасения шотландца мне уже не найти.
Или не отпадает?
Но, глядя на сияющее от радости лицо Бориса Федоровича – он вроде бы даже помолодел в этот день, разом распрямившись и скинув целый десяток лет, – я сразу все окончательно понял.
И точно.
Стоило после поздравлений с победой напомнить о предполагаемом побеге, как царь вначале просто досадливо отмахнулся, а потом, уже после вторичного напоминания, весело улыбаясь, заметил: