1. Она выходит и идет ко мне. А я почему-то не могу оторвать взгляда от шкафа. И радость почти мгновенно сменяется отчаянием. Опустошающим отчаянием от того, что я вижу, что оттуда выходит еще одна мама. Точно такая же, в той же одежде, с тем же добрым, родным выражением лица. И я понимаю, что не могу отличить, которая из них моя настоящая МАМА. А коридор почему-то становится шире и длиннее, они идут ко мне, но не приближаются. А из-за шкафа появляется еще одна, и еще. Тут (примерно) мне становится безумно страшно. Я ору и просыпаюсь.
2. Я отвожу глаза и вижу, что чуть левее, вместо процедурного шкафчика и стола постовой медсестры стоит точно такой же шкаф, из-за которого тоже показалась моя мама, и еще левее, и еще. В перспективе в бесконечность уходит коридор, вдоль которого стоят одинаковые шкафы, из-за которых показываются и начинают выходить мои мамы. И я понимаю, что не могу отличить, которая из них моя настоящая МАМА. Все детское существо восстает и бунтует против этого. Так не бывает!!! Так не может быть!!! Но я это вижу! Мне становится безумно страшно. Я ору и просыпаюсь.
Взрослому двойничество снится обычно к плохому, предвещает серьезные неприятности для того, кто видится в двух лицах. Детский же сон касается ребенка-сновидца, а не кого-либо другого, в данном случае – не мамы девочки. Этот сон означает, что душа девочки находится между мирами, что она еще не укрепилась в мире живых. Поэтому и виденное, особенно во втором варианте, напоминает зеркальное отражение. Никакого дьявола здесь нет – ребенок не подвластен дьяволу (да и у мамы – доброе лицо, дьявол так не умеет). Просто мама здесь – помощник, проводник души сновидицы в мир живых, но девочке страшно окончательно расстаться с потусторонним миром.
И последний пример.
1) Лет в семь мне приснились похороны, при этом все черно-белое, хоронят племянницу моих родителей – Ирину (ребенок моего возраста), процессия проходит где-то километр, и вдруг с неба – луч, по нему спускается Бог, точнее Христос, Ирка как в сказке оживает, все вокруг цветное, толпа, которая пришла на похороны, смотрит вверх на Христа. Христос остановился и начал что то говорить, я видел его говорящие губы и что он мне что-то говорил, после этого я как будто телепатически понял, что от меня хочет Христос, я спускаюсь в подвал, в котором стены до ужаса набухли (кирпичные), я беру лом и ломаю стены; а из них вода – чистая-чистая, и я, стоя в этой воде босыми ногами, вижу каждую песчинку на земле и доволен тем, что я сделал (дал свободу воде).