Чуть погодя Егор решился осторожно приоткрыть глаза и увидел прямо над собой черную разверзшуюся звериную пасть. Точь-в-точь как в недавнем сне. Волна зловония захлестнула его. Он взвыл от ужаса. Пасть клацнула у него перед носом.
– Хватит. Хватит. Все в порядке, – раздался голос Федора Николаевича. – Да что ж это с вами сегодня такое творится?
Егор открыл глаза. Над ним склонилось бородатое лицо дяди Коржика. Он помог мальчику выпутаться из пододеяльника.
– Опять, что ли, кошмар приснился? Ба, да ты весь горишь!
– Федя, что там такое? – вновь раздались на лестнице торопливые шаги Марины Николаевны.
– Пацан, кажется, заболел, – угрюмо откликнулся Федор Николаевич. – Видать, от тебя все-таки заразился.
– Я совершенно не болен!
Егор попытался вскочить на ноги, однако почувствовал такую слабость, что тут же откинулся обратно на подушку. Лоб его покрыла густая испарина. Марина Николаевна уже суетилась рядом.
– Сейчас градусник принесу, температуру тебе померяем. И что же наш отдых так не задался? Прямо как сглазил кто!
– Мама, это предрассудки, – сонно проворчал из своей кровати Никифор.
– Марин, надо бы твоего предрассудка ко мне в комнату изолировать, чтобы тоже не заразился, – посоветовал дядя Федя.
– Абсолютно с тобой согласна, – уже стряхивала градусник Марина Николаевна. – Ну-ка, Никуша, перетаскивай постель.
– Куда-а? – заныл тот. – Мне спать хочется. А если Граф болен, то я от него давно уже заразился.
– Прекрати спорить с матерью, она права, – пресек дальнейшие пререкания его дядя и взялся за металлическую спинку кровати. – Я ее к себе перекачу, а ты белье тащи.
– А зачем его снимать. Лучше давай все разом и перекатим, – решил по-своему Коржик.
– О-о-о, да у него тридцать девять, – тяжело вздохнула Марина Николаевна. – Точно грипп. Завтра останешься на весь день в постели.
Егору уже было так плохо, что он даже не спорил. Хотелось одного: закрыть глаза и провалиться в небытие. Главное, больше не видеть сны. Он их, к счастью, и не увидел. А пробудившись наутро, почувствовал себя совершенно здоровым. Ни температуры, ни слабости, будто болезнь ему тоже приснилась. Правда, ни Коржика, ни его кровати в комнате не было. Выходит, не сон.
Дом был объят тишиной. Егор босиком выбрался из своей комнаты и с осторожностью заглянул в комнату Федора Николаевича. Две аккуратно заправленные кровати, и никого. Он уже собирался выйти, когда уловил свое отражение в зеркале на дверце шкафа и потрясенный замер. По всей его шее шли темные синяки, словно кто-то пытался его задушить. Подойдя вплотную к зеркалу, он ощупал кожу на шее. Больно. Но ведь ведьма душила его во сне. Или Коржик так постарался? Не может быть! Но что делать? Марина Николаевна ни в коем случае не должна заметить этот ужас на его шее, иначе наверняка решит, будто он болен чем-то неизвестным и опасным.