. Комитет шантажировал генсека-президента, давая по своим каналам эту информацию наверх. Тот, как и всякий обычный вор, трепетал, и становился послушнее.
Теперь рассмотрим еще момент взаимоотношений между генсеком и его председателем КГБ на предмет как все же вводить ЧП. И тут главный чекист и главный политик водили за нос друг друга и сами себя. За день до разговора в Кремле в мае 1991 г., например, состоялся разговор В.А. Крючкова и М.С. Горбачева, последний позвонил в машину первого и сказал, что прочел информацию КГБ из Вашингтона о предстоящем развале Союза и спросил: «Кому нужно так нагнетать атмосферу?» В.А. Крючков, представив убедительные доказательства, сказал: «Считаю информацию заслуживающей внимания, она подкрепляется другими сообщениями, в том числе агентурными данными, да и самое главное — всей нашей действительностью». На следующий день М.С. Горбачев уклонился от продолжения разговора, больше его интересовал компромат на себя, чем судьба страны[676]. Опытные интриганы вели себя как последние дешевки, всячески выворачивая руки и… себе, и своим партнерам, а более всего честным советским людям, все более и более понимающим, что происходит что-то не то. В самом деле, не совсем уж и слепые же были кругом люди, и каждый в меру своего понимания говорил о близком крахе всего советского. Тогда же родился и часто звучал призыв: «Господин президент! // Назревает инцидент!..»; но кто ж тогда знал, что он: 1) давний агент КГБ, 2) предатель. Впрочем, для некоторых он и сейчас как отец родной…
Комитетчики-антисоветчики сами маскировали свои намерения и прикрывались М.С. Горбачевым, как проститутка пытается прикрыть одеялом блуд, а тому, в свою очередь, не хотелось, чтоб его использовали. «Вспоминает», а на самом-то деле проводит еще одну акцию прикрытия, небезызвестный Ф.Д. Бобков: «Расскажу о подготовке одного из мероприятий, относящихся к разряду „решительных мер“. Речь шла о недопущении ликвидации советской власти в Латвии. Это был конец 1990 года. (…) Пуго (…) участвовал во встрече у Горбачева, где решалось, быть или не быть упомянутой акции.
Встреча состоялась по нашему с Крючковым настоянию. Мы считали, что Горбачев должен знать суть акции, осуществляемой по его указанию, видеть ее возможные последствия и как президент дать правовое согласие. Не скрою, что к тому времени президент уже успел зарекомендовать себя „не ведающим о том, что происходит в стране“, если общественность хотела иметь достоверную информацию. Для него „как снег на голову“ обрушились события в Тбилиси в апреле 1989 года, он „не знал“ о том, что вот-вот вспыхнет карабахский конфликт, да и в других случаях уклонялся от того, чтобы принять на себя хотя бы малую часть ответственности за происходящее в стране.