Потом я выскочила на улицу, поймала такси и, преисполненная гордости, сказала, как мне казалось, развязным голосом интердевочки:
– Шеф, гони в «Асторию»!
В крови моей бурлили гормоны: это был страх неизведанного, гордость за вдруг возросший статус и сексуальное возбуждение при мысли о десяти тысячах! Я чувствовала себя настоящей ночной феей, которая среди ночи едет к голодному клиенту, и запах разврата, казалось, растекался от меня на пару километров.
Я ждала, что таксист сейчас заговорщицки мне подмигнет и скажет, развязно опуская руку мне на колено: «Ну что, детка, ночная смена? Может, оставишь телефончик, как-нибудь позвоню?» Я даже представила, как я высокомерно подниму бровь и отвечу, растягивая слова и выпуская дым ему в лицо: «А бабосов хватит? По миру не пойдешь?» – и улыбнусь самой презрительно-снисходительной из набора своих улыбок. Но шофер не учуял запах похоти, видимо, страдал гайморитом. Он молча взял у меня деньги и уехал, даже не скользнув по мне взглядом.
Я вошла в холл легендарного отеля и представила, как сейчас ко мне бросится охранник с криком: «После одиннадцати вечера нельзя!», полиция нравов с удивленным возгласом: «Ну вот, еще одна! Предъявите документы, гражданочка!» и местные девчонки с воплями: «Эй, ты, это наша территория!» Но холл был безлюден, лишь усталый портье дремал на ресепшене. Я даже испытала некоторое разочарование, оттого что мой дебют проходит не по всем законам жанра.
Я прошла мимо барной стойки, за которой сидели две одинокие официантки, и зашла в лифт. В коридорах отеля было тихо и безлюдно. «Эх, совсем нет клиентуры! – расстроенно подумала я. – Как нам, проституткам, выживать в условиях финансового кризиса?» Найдя нужную дверь, я остановилась, чтобы отдышаться. Сердце билось, как безумное, и тут я поняла, что совершенно не знаю, как себя вести! Что говорить, как попросить денег? Сразу или потом? Или он сам должен их предложить? Я кое-как привела в норму дыхание и постучала в дверь.
– Та, открыто! – послышалось из-за двери. Я мысленно перекрестилась и зашла в номер. На кровати, в махровом халате и тапочках, сидел приятный мужчина лет пятидесяти и удивленно смотрел на меня несколько секунд.
– Тесять тысяч? – спросил он меня голосом, которым обычно говорят: «Простите, я не ослышался? Это действительно трюфель?» – и показывают на шампиньон.
– Десять! – твердо сказала я, судорожно соображая, что денег на обратную дорогу у меня нет.
– Ну, харашо, – миролюбиво согласился финик, протягивая мне купюры. И тут во мне проснулся Скорпион. «Ах, ты, вобла чухонская! – разозлилась я. – Ты еще смеешь сомневаться, что я стою десять косарей? Щас я тебя!..» – с этими мыслями я развернулась и быстро вышла из номера. Доехав на лифте до первого этажа, я подбежала к барной стойке.