Сэнсэй зажёг в комнате свет. Вано склонился над Люкой.
— Готов. Видно, сердце не выдержало, — сказал он.
И помолчав немного, сокрушённо пожаловался:
— Я ж говорил — хлюпик! Я даже не успел рот открыть и объяснить толково, зачем мы сюда пожаловали.
— Ничего удивительного. Я когда тебя впервые на «Острове» увидел, сам чуть не помер от страха, — подколол его с юмором Сэнсэй, поднимая книгу «Дьявол во плоти». — Так что ему вполне хватило твоего обличия.
— Я ж не виноват, что меня мама таким родила, — улыбнулся тот. — Ну и что теперь будем делать?
— Что? Что и задумали. Повезём к Тремовым в офис.
— Что, на моей машине?!
— Ну, как договорились.
Вано наигранно вздохнул. И видя, что ему всё равно придётся тащить этого борова к себе в машину, пошёл искать подходящую для переноса материю, бурча под нос:
— Вот так всегда… О, Господи! И за что мне такое наказание таскать этот мешок с грехами убиения и чревоугодия на своих хрупких плечах… Я всегда говорил, неправильное и излишнее любление плоти, её живота и покоя, из чего составляет самолюбие, приводит к грехам тяжким…
Пока Вано искал мешковину, Сэнсэй оглядел комнаты, просмотрел содержимое ящиков в столах и в шкафу. В одном из них он нашёл коробку с разными детскими вещицами. А на самом её дне детские порнофотографии, запечатлевшие грязные извращения Люки и страдание на невинных личиках детей, которым отроду было всего-то от пяти до семи лет. Причём большинство фотографий было отснято на фоне комнат Люки.
— Ах ты сволочь! — не удержался Сэнсэй.
В дверях появился Вано с огромным прочным целлофаном.
— Ты посмотри, чем эта падаль занималась, — сказал Сэнсэй, протягивая ему фотографии. — Он, оказывается, был скрытым педофилом.
Вано глянул на снимки и резко переменился в лице, отбросив целлофан в сторону.
— Вот мразь! Так он ещё детские души калечил, урод! Гад, знал бы я раньше, он бы у меня такой смертью умер, что ад бы потом раем показался…
Отец Иоанн сжал кулаки, словно собрал в них всю горечь, и угрожающе потряс ими в воздухе в сторону мёртвого тела.
— …Будь ты проклят, нелюдь! Чтоб душа твоя никогда не обрела покоя!
— Если она вообще у него была с рождения, — добавил Сэнсэй.
Вано расстелил широкий целлофан и с отвращением скинул тело Люки с кресла, словно мешок навоза. Пиная ногами, запихнул тело в целлофан. Вдвоём с Сэнсэем они завернули и вынесли Люку из дома. Затем уничтожили все следы своего пребывания в этом мрачном месте и потащили тело к машине.
— Чтоб ты сгорел в аду, — приговаривал отец Иоанн, всё ещё потрясённый увиденным.