Водитель вышел из машины, а Николай, кряхтя и кхекая, залез на высокое сиденье. Бронированная дверь медленно закрылась, как в кино закрываются сейфы с деньгами. Юрист поморщился.
— Значит так, — по-хозяйски начал докладывать «смотрящий», — водка, закусь, одеяла, дрова — все есть, попозже к ночи еще подвезут. А вот с бабами напряженка! То есть их много есть и все согласные, но какие-то возрастные они, подержанные, у хлопцев и дома такого добра валом.
— Мне что, Коля, еще и бабами заниматься? — С усталой улыбкой и без раздражения спросил Юрист. — Агитируй молодых, горячих. Вообще-то, как я погляжу, твоим хлопцам после такого количества водки и с таким, как ты говоришь, «штынком», с возрастными самый раз конституционный режим защищать. В эту холодрыгу никакая фотомодель не согреет так, как горячая селянка. Я так понимаю, ты о деле радеешь — у тебя-то жена молодая вроде!
— Правда ваша, шеф, че-то я не с того начал, — будто удивляясь самому себе, покачал головой Николай. — Тут такое дело: «фокинцы» среди наших шнырять начали, бабки предлагают, чтобы народ по домам расходился. Пару-тройку агитаторов уже отмудохали, деньги я людям раздал, но если так дальше пойдет — народ не выдержит…
— Ты что вола за хвост водишь? — Юрист тяжело посмотрел ему в глаза. — Тебе денег мало?
Николай, не мигая, выдержал взгляд шефа. В трезвом виде ему это никогда не удавалось. Со вздохом пожал плечами.
— Дак, знать бы…
— Николай, — тихо и четко проговорил Юрист, и тот сразу опустил глаза, — ты не зарывайся, пацан, у тебя ведь Катерина в положении, поберегся бы. Тебе еще жить и жить.
— А откуда вы… Я же не к тому, шеф. Че делать-то?
— Работай, Коля, работай!
Не поворачивая головы, Юрист передал ему пухлый конверт.
— Дуй отсюда!
«Хаммер» тяжело выкатился с площади и скрылся в переулке. Николай растерянно смотрел ему вслед, сжимая в потной руке конверт и переминаясь с ноги на ногу, как человек, не решивший: оправиться ему прямо на улице или потерпеть до туалета. К нему подошла крепкая и статная черноокая дивчина в деревенских бурках, длинной широкой дохе, скрывающей округлившийся живот, и пуховом платке.
— Ну шо, Коль? — Напряженно глядя на руку мужа, словно опасаясь, что он сбросит улику, спросила дивчина и стрельнула по сторонам подведенными глазами.
Николай тоже украдкой огляделся и сунул конверт в карман дохи.
— На, дуй быстрее домой и сховай. Только не дюже далече, може, доставать придется.
И померанцевым, и сине-белым шабашем правили деньги. В обоих случаях они отчетливо пахли газом.