Обескураженный, Комов уходит.
По внутреннему телефону звонит Светлана.
— Иван Сергеевич, тут к вам девушка.
— Пусть заходит.
Дверь открывается, на пороге стоит Вероника Подтыко по прозвищу Виагра.
— Здравствуй, Ваня! — радостно восклицает она. — Я так соскучилась!
Черепахин застывает, как будто увидел привидение. Это было явление из той далекой жизни, которая осталась в прошлом.
— Что вам угодно, гражданка? — ледяным тоном спрашивает он.
— Степана убили! — в голос завыла девушка. — Теперь у меня ни денег, ни квартиры, ни тебя…
— Ты что, совсем дура? — изумился Черепахин. — Твой бандит хотел убить меня, я чудом уцелел, теперь убили его, и ты мне жалуешься?! Тебе к психиатру надо!
— Ну, сними меня в кино, Ванечка, ну что тебе стоит! Ты же обещал!
— Мы порнофильмов не снимаем. Поезжай в баню, что на шахте «Глубокая». Там друзья твоего Степана тебе найдут работу. И пенсию выпишут.
— Это к Семиногу, что ли? — Вероника деловито вытерла слезы. — В гробу я видала его работу…
— Тогда на биржу труда, гражданка Подтыко. Там много вакансий: уборщицы, посудомойки…
Светлана с трудом вывела плачущую и упирающуюся Виагру из кабинета начальника. Одна стена в нем завешана газетами со знаменитой статьей про деда Миколу. Она перепечатывалась столько раз, что было трудно предположить, сколько читателей ее прочли.
* * *
Дед Микола бесшумно шел по глухой тропинке Черного леса. В куртке цвета хаки, галифе, блестящих сапогах и вермахтовской фуражке он выглядел строго и даже угрожающе. Серый бежал впереди, но не так, как обычно — бесцельно и беззаботно, а опустив огромную голову и настороженно рыская по обрывкам следов из стороны в сторону. Вот он остановился, поскреб лапой, и подошедший хозяин вытащил из листвы плохо затоптанный окурок. Впереди открылась поляна с пожухлой травой. Здесь они нашли еще один окурок и комочек пережеванной жвачки.
Бывший проводник боевой пятерки ОУН выругался сквозь зубы. И топнул ногой:
— Бисовы дети! Ховаться не можете! Вылазьте!
Замаскированная крышка бункера открылась, из нее вылез здоровенный бритоголовый парень в черном комбинезоне и высоких шнурованных ботинках. Следом появился второй, такой же. Потом на поляне показался третий, четвертый, пятый… Вскоре на поляне выстроились пятнадцать молодых людей, похожих, как близнецы: одинаковая форма, одинаковые манеры, одинаковое выражение лиц.
— Равняйсь! Смирно! — рявкнул старший. На руке у него красовалась белая повязка со свастикой.
— Гляди, Михайло. Во! — Проховыч вытянул руку. На ладони лежали окурки и жвачка.
— Чьи?! — Михайло по-волчьи прошел вдоль строя, пристально вглядываясь в физиономии соратников.