– А! – односложно кивает Мартин. «А» – по-шведски значит «ага».
Зачем Барду компьютер – не понимаю. Он наизусть помнит расписание своих и чужих рейсов, расстояние от «Мариотта» до Останкино, не говоря о положении собственных синглов в русских или украинских чартах восемь лет назад. Его голова устроена лучше любого компьютера. Это первый швед в моей практике, отвечающий на письмо минута в минуту (шведы – народ неторопливый), и первый, кого цитирует на своей лекции про судьбы промоушна Олег Нестеров. В случае отсутствия новостей о творчестве Александра Барда в шведских газетах внезапно появляются сообщения об авиакатастрофе, которая чуть было не случилась и в которую чуть было не попал Александр Бард.
Бард – высокоточная машина, гениальный технолог, нанимающий на работу секс-бомб, коверных, натуральных красавцев гей-наружности и прощающийся с ними, как только ресурс очередного проекта оказывается выработан.
Мне кажется, Bodies Without Organs – слишком сложное название. Для уха слушателя «Европы Плюс» уж точно.
– Поэтому мы сейчас везде, где можно, сокращаем до BWO, – Бард невозмутимо пристегивается в кресле.
Концепция: гей, выглядящий Тарасом Бульбой, сахарный гетеросексуал – мечта гей-прайда – и безумная инопланетянка, усиленные ремейком Army of Lovers, – не слишком ли сложно? В наш-то век сверхскоростных технологий и поющих трусов.
Под «пристегните ремни» Мартин успевает поймать последний звонок:
– Завтра тренировку пропущу – концерт в Москве, а послезавтра вечером буду обязательно. В Васа-парке и увидимся.
Мартин играет в футбол. Тренируется под окнами дома Астрид Линдгрен в Васа-парке – в этом квартале жил Карлсон. Шведам, впрочем, до Карлсона как торговке с нижегородского рынка – до модели Водяновой. Чужой человек. Мартину мой восторг: «Васа-парк? Где Карлсон!» – совсем непонятен.
Два часа сна под вопли неутомимых скандинавских детей сквозь беруши. Ну почему дети у них всегда орут? Читали б лучше «Карлсона», в самом деле.
Заполняем миграционные формы, заботливо разложенные стюардессой на столике: анкеты на русском языке. Чтобы иностранцам было понятнее. Не учить же английский шереметьевским пограничницам – делать им больше нечего, что ли. Краснею и перевожу.
Паспорт Барда испещрен русскими визами.
– Почему ты себе не сделаешь многократную? – любопытствую.
– Я мог бы сделать, чтобы не отдавать паспорт на визу каждый раз. Но ваше посольство в таком случае попросит у меня справку о ВИЧ-статусе, а я, извини, конечно, считаю, что мой ВИЧ-статус к русским властям не имеет ни малейшего отношения.