— Боюсь, что нет. У нас ему будет лучше. Кто может сберечь Плащ достойнее потомков Пророка?
— А кто потомок? — моргнула Тэсс.
Данияр удивленно воззрился на нее.
— Я.
— А… — Слишком много событий для одного дня. Да еще и Доминика увезли, и она не успела ни слова сказать на прощание. Что толку разглагольствовать перед мужчиной в глубоком обмороке? Тэсс потерла лоб. — Наверное, это хорошо. Удачи вам.
— И вам удачи. — Данияр помолчал, потом спросил: — Этот мужчина, который был с вами… Он — половина вашего сердца?
Тэсс отвернулась.
— Половина сердца. Как правильно вы это сказали.
— Тогда не бойтесь. Он будет жить и вернется к вам.
— Он будет жить, но вряд ли ко мне вернется. Мы принадлежим к разным слоям общества, и таковы его законы.
— Позвольте с вами не согласиться, — улыбнулся Данияр. — Законы общества ничто перед законами любви, а они везде на земле одинаковы.
Северная Виргиния для разнообразия порадовала своих жителей не проливным дождем, а солнышком — весьма веселым. Выруливая на дорогу, ведущую к дому Джобса, Тэсс наслаждалась солнечным утром, дымкой над полями, музыкой, льющейся из радио. Начало февраля, а настроение летнее.
Прошло больше трех недель с тех пор, как она вернулась из Марокко. Была изматывающая дорога, были доклады начальству, визиты в больницу к выздоравливающим Томасу и Дэвиду (ребят весьма ощутимо помяли в заточении) и заслуженный отпуск, который Тэсс жаждала завершить. Ей следовало найти нового человека в команду, и она целыми днями перебирала досье, подыскивая подходящую кандидатуру.
Утром Джобс позвонил и позвал ее к себе домой, чтобы поговорить без помех.
Заместитель начальника контртеррористического отдела ЦРУ жил неподалеку от Мак-Лина в небольшом доме, олицетворявшем мечту городского человека о ранчо в степях Техаса. Дом был словно с картинки и, как на картинке, ненастоящий. Джобс не разводил овец и лошадей, он приезжал домой в основном спать, но, если внешний вид особнячка с гнездом аиста на крыше доставлял ему радость, Тэсс не могла осуждать начальника.
Она припарковала машину на заднем дворе: агенты к Джобсу наведывались самые разные и, как правило, не должны были видеть друг друга. Заглушив мотор, Тэсс еще минуту посидела, собираясь с мыслями и прислушиваясь к ставшей уже привычной ноющей боли в сердце. Это было наследство, оставшееся от Доминика: глухая тоска, накатывавшая ночами, а днем затаившаяся, но оттого не менее реальная.
О Ригдейле Тэсс почти ничего не знала. Джобс в ответ на ее вопрос сухо сообщил, что все хорошо, а специально узнавать Тэсс не стала. Зачем? Проще будет его забыть. Однако она понимала, что задача эта для нее невыполнима. Что бы ни случилось, сердце ее всегда будет принадлежать Доминику Ригдейлу.