— Что же вам помешало?
— Я индэ, — сказал Альвино.
— Это апачи так себя называют, — пояснил Клавдий Питерсон. — «Индэ» значит человек. А все остальные для них не люди.
— Интересно, — сказал капитан. — А что же тогда значит слово «апач»?
— В их языке и слова такого не имеется. Это слово из языка их соседей, индейцев зуни. А означает оно — «враг». И правильно. Самые страшные враги — это соседи!
— Но почему индэ не мог убить сержанта Крюгера? — спросил капитан, повернувшись к индейцу.
— Он белый. Это город белых. Я живу в городе белых. В чужом племени нельзя жить по законам своего рода.
— Альвино, выпей, — предложил Клавдий Питерсон, подвинув к индейцу свой стакан.
Альвино отодвинул стакан обратно.
— Твой долг — двадцать два пива.
— Выпей это виски, и останется двадцать одно пиво, — сказал Клавдий Питерсон. — Ваше преосвященство, вы же можете подтвердить, что порция виски равносильна одной порции пива.
— Подтверждаю, — кивнул капитан.
— Альвино, не сомневайся, я прекрасно помню, что задолжал тебе немного. Подожди, пройдет черная полоса в моей жизни, и я снова начну всех угощать, как раньше, помнишь?
— Не помню, — сказал Альвино.
Капитан Орлов решил снова вернуть беседу в нужное ему русло.
— Мне трудно поверить, что в таком тихом городе нашлись десять мужчин, способных выстрелить в полицейского, — сказал он.
— Не десять, а пять, и каждый стрелял из двух стволов. То были чужаки. Они квартировали в доме Родригеса. Его сейчас допрашивает шериф, но что может рассказать этот пьянчуга? Поверьте мне, святой отец, сержанта убили из-за женщины. Я догадываюсь, чья юбка заманила его сюда. О, нет, вы не услышите от меня больше ни слова! — Клавдий решительно налил себе и быстро выпил. — Слышали, как говорят французы? Хотите совершить преступление, ищите женщину. И правильно говорят. Все зло от них, проклятых. Верно, Альвино?
— Нет.
— Много ты понимаешь в женщинах! А ведь каждого преступника родила женщина, и женщина его воспитала таким. И женщина толкает нас на разные поступки, о которых мы потом жалеем, и за которые потом расплачиваемся всю жизнь. А пока мы расплачиваемся, эти твари находят себе нового дурака! — с болью в голосе воскликнул Клавдий Питерсон.
— Значит, вы думаете, что сержант приехал сюда к любовнице?
— Он искал женщину, а нашел свою смерть… — заключил Клавдий Питерсон и поднял стакан.
— Нет, — сказал Альвино. — Он искал Джерико.
— Почему вы так думаете? — спросил капитан у индейца.
Альвино выпил свое виски, бесшумно опустил стакан, припечатав его к скатерти, и сказал Питерсону:
— Твой долг — двадцать.