— Похороним на огороде.
Старик усмехнулся, разгладив усы.
Над мешками, закрывавшими крыльцо, выглянул Остерман:
— И долго будем стоять на солнце? Заходите.
Они вошли в дом, и Полли поднесла кувшин и кружку. Старик отпил маленький глоток.
— Хорошая вода.
— У нас ее много, — сказал Остерман по-русски.
Брови старика дрогнули. Но он спокойно осушил кружку, вытер губы и только потом глянул на Илью. А затем перевел взгляд на Полли.
— Папаша, это Илья, — сказала она. — А это Кирилл. Они из России.
Старик недоверчиво оглядел обоих.
— Чего дома не сиделось?
— Мы не по своей воле, — сказал Кирилл.
— Я тоже, — буркнул старик. — Дочка, налей еще.
Полли поставила на стол деревянное блюдо с нарезанным окороком и зеленью. Старик разгладил усы, с сожалением поглядев на еду.
— Некогда мне пировать. Говори, техасец, зачем привел?
Кирилл толкнул Илью локтем в бок, и тот подсел к столу.
— Истинно так, Лука Петрович! Пировать мы с вами еще попируем, а пока надо с делами закончить. А дело у нас с вами непростое. Позвольте представиться — Илья Осипович Остерман, из Аризоны, а вообще-то мы с Кирой с Одессы, но об этом позже. У вас, как говорится, товар, у нас купец…. Понимаете, к чему веду? — Илья рассмеялся, скрывая смущение. — Самые трудные переговоры в моей практике.
Лука Петрович, сей молчаливый джентльмен — Кирилл Андреевич Белов, судовладелец из Техаса. В Галвестоне у него дом, каменный, старинной постройки. Шесть или семь комнат, огромная кухня, камин, и еще я все время заставляю его провести электричество, а он упирается. Говорит, что все равно в доме не живет, все время в море да в море, а мышам электричество без надобности. Но когда ваша дочь там поселится…
Старик посмотрел на Кирилла:
— Судовладелец? И многими судами владеешь?
— У меня шхуна.
— Каков доход с одной шхуны?
Это был не самый приятный вопрос, но Кирилл не стал ничего скрывать:
— Чистого дохода за прошлый год выручил три тысячи долларов.
— Негусто, — усмехнулся старик, разглаживая усы. Он взял с блюда самый маленький ломтик мяса, пожевал его и снова усмехнулся: — Полюшка у меня — любимица. В голодный дом ее не отдам. К ней такие женихи подкатывали, что и по тридцать, и по триста тыщ загребали.
Полли прикрыла ладонью губы, растянувшиеся в улыбке, и отвернулась:
— Папаша, что вы такое говорите …
Старик съел еще листик салата. Видно было, что он голоден, однако ел как бы из вежливости.
— А что же ты на ней не ходишь, на шхуне?
— Я хожу, — сказал Кирилл.
— Кем? Матросом? Или капитаном?
— Капитан у меня нанятый, человек опытный, с английского торгового флота, — доложил Кирилл, заметив в голосе старика неподдельный интерес. — Матросы со мной ходят тоже не первый год. Боцман — с военного фрегата, у него не забалуешь. Вот такая моя команда. А я хожу то помощником, то суперкарго,