Дэниел стукнул кулаком по рулю так, что она вздрогнула. Он скрипнул зубами, и Люс страшно расстроилась, что он так сердится из-за нее.
— Не могу поверить, что ты с ним связалась, — сквозь зубы выговорил он.
— Но я не связывалась, — возразила девочка. — Я приехала сюда только для того, чтобы сказать ему…
Бессмысленно. Связалась с Кэмом! Если бы Дэниел только знал, что они с Пенн большую часть свободного времени тратят на исследование его семьи… что ж, вероятно, он был бы еще больше рассержен.
— Тебе не нужно оправдываться, — отмахнулся мальчик. — В любом случае это моя вина.
— Твоя вина?
К этому времени Дэниел свернул с шоссе и остановил машину в конце песчаной дорожки. Он выключил фары, и их глазам открылся океан. Вечернее небо приняло темно-сливовый оттенок, а искрящиеся гребешки волн казались серебряными. Прибрежная трава с высоким унылым присвистом колыхалась на ветру. Стая всклокоченных чаек уселась рядком на ограду почистить перья.
— Мы заблудились? — спросила Люс.
Дэниел не ответил. Он вышел из машины и, захлопнув дверцу, направился к воде. Девочка прождала десяток мучительных секунд, наблюдая, как его силуэт уменьшается, тает в фиолетовых сумерках, прежде чем выскочила наружу и последовала за ним.
Ветер швырнул ей в лицо ее же собственные волосы. Волны накатывали на берег и отступали, утаскивая за собой ракушки и водоросли. Воздух у воды казался холоднее. Все вокруг отчаянно пропахло солью.
— Что происходит, Дэниел? — окликнула его Люс, двинувшись вдоль дюны.
Она еле переставляла ноги, бредя по песку.
— Где мы? И что значит — это твоя вина?
Дэниел повернулся к ней. Он выглядел сокрушенным, его маскарадная форма сбилась, а серые глаза смотрели в землю. Шелест волн едва не заглушал его голос.
— Мне просто нужно время, чтобы подумать.
У Люс подступил комок к горлу. Она наконец-то перестала плакать, но Дэниел опять все усложнял.
— Тогда зачем меня спасать? Зачем тащиться невесть куда, чтобы забрать меня, поорать и вовсе перестать обращать внимание?
Она утерла глаза краем черной футболки, и их защипало от морской соли.
— Не то чтобы большую часть времени ты относился ко мне по-другому, но…
Дэниел отвернулся и прижал ладони ко лбу.
— Ты просто не понимаешь, Люс.
Он покачал головой.
— В этом-то все и дело — ты никогда не понимаешь.
В его голосе совершенно не было злости. Наоборот, он звучал едва ли не ласково. Как будто она слишком глупа, чтобы ухватить то, что ему казалось очевидным. Она страшно разозлилась.
— Я не понимаю? — переспросила она. — Я не понимаю? Позволь, я тебе кое-что расскажу. Думаешь, ты такой умный? Я три года получала полную научную стипендию в лучшей подготовительной школе страны. А когда они меня вышибли, я была вынуждена подать прошение — прошение! — чтобы не дать им избавиться от моей академической справки со всеми отличными оценками.