— Я не понимаю. Как…
Мальчик погладил ее по щеке.
— Ты не прогуляешься со мной? — попросил он. — Я попробую тебе кое-что объяснить, но, думаю, тебе лучше будет присесть.
У Люс и у самой было кое-что, в чем стоило признаться Дэниелу. Или, по крайней мере, ввернуть в разговоре, чтобы проверить, не считает ли он ее сумасшедшей. Скажем, насчет того лилового света. Или снов, от которых она не могла — и не хотела — избавиться.
Дэниел привел ее в уголок кладбища, которого Люс еще не видела, — на чистый, ровный участок, где росли два персиковых дерева. Их стволы склонялись друг к другу, создавая контур сердца.
Он провел ее под сплетением узловатых ветвей и взял за руки, бережно поглаживая пальцы.
Тишину вечера нарушал лишь стрекот сверчков. Люс представила других учеников в столовой. Накладывающих себе картофельное пюре, прихлебывающих густое, комнатной температуры молоко. Как если бы, ни с того ни с сего, они с Дэниелом оказались на разных гранях бытия с остальной школой. Все, кроме его руки, держащей ее ладони, его волос, сияющих в свете заходящего солнца, его теплых серых глаз, — все прочее казалось неизмеримо далеким.
— Я не знаю, с чего начать, — сказал он, сильнее стискивая ее пальцы, как будто надеялся выжать ответ. — Я столько всего должен рассказать тебе и не могу ошибиться.
Как бы ей ни хотелось, чтобы его слова оказались простым признанием в любви, девочка не обманывалась. Дэниел собирался рассказать ей что-то, о чем ему трудно было говорить, что-то, что могло многое объяснить, но показалось бы Люс не слишком приятным.
— Начни так: «У меня две новости: хорошая и плохая»? — предложила она.
— Отличная мысль. И какую ты хочешь услышать первой?
— Большинство людей предпочитает начинать с хорошей.
— Может, и так, — признал он. — Но у тебя мало общего с большинством людей.
— Ладно, пусть сперва будет плохая.
Дэниел закусил губу.
— Тогда пообещай, что не уйдешь, пока я не доберусь до хорошей?
Люс не собиралась никуда уходить. Только не теперь, когда он больше не прогоняет ее. Когда он, возможно, вот-вот даст ответы на некоторые из длинного списка вопросов, накопившихся за последнюю пару недель.
Мальчик прижал ее ладони к груди и задержал их над самым сердцем.
— Я намерен сказать тебе правду, — сообщил он. — Ты мне не поверишь, но ты заслуживаешь того, чтобы знать. Даже если это убьет тебя.
— Ладно.
Внутренности Люс скрутило в тугой узел, а колени задрожали. Она обрадовалась, когда Дэниел предложил ей сесть.
Он прошелся и набрал в грудь воздуха.
— В Библии…
Девочка застонала. Удержаться она не смогла — это была рефлекторная реакция на разговоры в стиле воскресной школы. Кроме того, она хотела обсуждать их двоих, а не какую-то высокоморальную притчу. Вряд ли в Библии найдется ответ хоть на один из ее вопросов о Дэниеле.