— Просто дослушай, — попросил он, покосившись на Люс. — Ты знаешь, сколько шума в Библии поднимает Бог насчет того, что каждый обязан любить Его всей душой? Любить безоговорочно и больше всего на свете?
Она пожала плечами.
— Думаю, да.
— Что ж… — Дэниел, казалось, подыскивал верные слова. — Это требование относится не только к людям.
— Что ты имеешь в виду? К кому еще? К животным?
— Иногда — безусловно, — согласился он. — Как, например, со змеем. Он был проклят после того, как искусил Еву. Обречен вечно ползать по земле.
Люс содрогнулась, вдруг вспомнив Кэма. Змею. Их пикник. Кулон. Она потерла голое горло, радуясь, что избавилась от украшения.
Дэниел провел рукой по ее волосам, вдоль челюсти и по впадинке между ключицами. Девочка блаженно вздохнула.
— Я пытаюсь сказать… Думаю, я тоже проклят, Люс. Проклят уже долгое, долгое время, — выговорил он так, словно слова горчили у него на языке. — Однажды я сделал выбор, в который верил — в который верю до сих пор, пусть даже…
— Я не понимаю, — покачав головой, перебила девочка.
— Конечно не понимаешь, — подтвердил Дэниел, присев на землю рядом с ней. — У меня никогда не получалось нормально объяснить. — Он почесал в затылке и понизил голос, как будто обращаясь к самому себе. — Но я могу лишь пытаться. Пусть даже из этого ничего не выйдет.
— Ладно, — согласилась Люс.
Дэниел сбил ее с толку, хотя почти ничего не сказал. И все же она попробовала держаться не так растерянно, как себя ощущала.
— Я влюбляюсь, — объяснил он, взяв ее руки и крепко сжав. — Снова и снова. И каждый раз это заканчивается катастрофически.
«Снова и снова». От этих слов ей сделалось худо. Люс закрыла глаза и выдернула из его пальцев руки. Он уже говорил ей это. Тогда, на озере. Он с кем-то порвал. Он обжегся. Зачем сейчас вспоминать о других девушках? Это ранило ее тогда, и теперь стало еще хуже — словно острая боль под ребрами. Дэниел стиснул ее пальцы.
— Посмотри на меня, — взмолился он. — Сейчас будет самая трудная часть.
Она открыла глаза.
— Каждый раз я влюбляюсь в тебя.
Затаившая дыхание Люс собиралась выдохнуть, но воздух вырвался резким язвительным смехом.
— И правда, Дэниел, — заметила она, начиная вставать. — Надо же, ты и впрямь проклят. Звучит просто ужасно.
— Дослушай.
Мальчик с силой потянул ее вниз. Его глаза пылали лиловым, и он явно начинал злиться. Что ж, она тоже.
Дэниел поднял взгляд на персиковую листву, словно надеялся на помощь.
— Я прошу тебя, позволь мне объяснить.
Его голос дрогнул.
— Трудность состоит вовсе не в любви к тебе.
Она глубоко вздохнула.