Она то вздыхала, то дышала ровно, то стонала откуда-то из глубин сновидения. Но от удовольствия или от боли, он сказать не мог. Дважды она позвала его по имени.
Дэниелу хотелось спуститься к ней. Оставить этот насест на запорошенных песком старых ящиках из-под боеприпасов, высоко на чердаке хижины. Но она не могла знать, что он здесь. Не могла знать, что он вообще где-то поблизости. Или что принесут ей следующие несколько дней.
Позади, в просоленном окне с двойной рамой, он краем глаза уловил мелькнувшую тень и услышал легчайшее постукивание в стекло. С усилием оторвав взгляд от ее тела, он передвинулся к окну и отпер задвижку. Поток дождевой воды хлынул наружу, вновь соединившись с морем. Черное облако скрыло луну, и на лицо гостя не упало ни единого лучика света.
— Я войду?
Кэм опоздал.
Он вполне мог появиться из пустоты рядом с Дэниелом, но тот открыл окно пошире, позволяя гостю протиснуться внутрь. В эти дни формальности играли большую роль. Для них обоих было важно продемонстрировать, что Дэниел пригласил Кэма войти.
Лицо Кэма по-прежнему скрывалось в тени, но по нему совершенно не было заметно, что он преодолел под дождем несколько тысяч миль. Его темные волосы и кожа оставались сухими. Золотые крылья, теперь небольшие и плотные, единственные в нем излучали свет, как будто их выковали из чистейшего золота. Он аккуратно сложил их за спиной, когда присел рядом с Дэниелом на растрескавшийся деревянный ящик, но их как будто тянуло к переливчато-серебряным крыльям второго ангела. Таков был естественный порядок вещей, необъяснимое доверие. Дэниел не мог отодвинуться ни на дюйм, чтобы не потерян, Люс из виду.
— Она так прекрасна, когда спит, — тихонько заметил Кэм.
— Поэтому ты хотел, чтобы она уснула навеки?
— Я? Да никогда. И я бы убил Соф ню, а не позволил ей сбежать, как поступил ты.
Кэм подался вперед, поставив локти на ограждение. Внизу Люс поплотнее намотала на шею одеяло.
— Я просто хотел ее. Сам знаешь почему.
— Тогда прими мои соболезнования. Тебя ждет разочарование.
Кэм встретился с Дэниелом взглядом и потер подбородок, еле слышно и горько рассмеявшись.
— О, Дэниел, твоя недальновидность меня поражает. Ты еще не заполучил ее.
Он окинул Люс долгим взглядом.
— Она сама может так считать. Но мы-то оба знаем, насколько мало она понимает.
Крылья Дэниела плотно прижимались к лопаткам, но кончики все равно топорщились. В сторону Кэмовых. Он не мог этому помешать.
— Перемирие длится восемнадцать дней, — сообщил Кэм. — Хотя у меня такое чувство, что мы можем понадобиться друг другу и раньше.