Фернан с присвистом вдохнул через нос.
– У меня есть сын.
– Что?
– Сын, – повторил он, глотая ртом воздух. – Прошлой весной я влюбился в одну мавританку, сразу после того как приехал сюда.
– И ты спал с ней? Отношения между христианином и мавританкой – это противозаконно.
– Габриэль, в тебе погиб ученый. Какой ты умный. И такой сообразительный.
Габриэль подвинулся, переместив вес своего тела на пах Фернана.
– И ты исповедался Пачеко?
На голове Фернана выступили капли пота.
– Да. Он угрожал рассказать моему отцу, если я не сделаю то, что он хочет. Я должен унаследовать одну четверть владений моей семьи, так же как и мои братья, а отец никогда не позволит мне сделать наследником этих земель наполовину мавра. – Он сглотнул; Габриэль почувствовал под рукой, как шевельнулся его кадык. – Я сделал это, чтобы защитить их.
– Где они сейчас?
– В последний раз на рынке я дал ей достаточно денег, чтобы она вместе с семьей бежала в Толедо. Я надеялся встретиться с ними там, когда... когда...
– Когда?
– Когда тебя не будет. Вот почему Пачеко хотел, чтобы я навредил Аде и ты покинул орден.
Габриэль ослабил хватку и отступил на шаг. Кровь снова хлынула в лицо Фернану, и он стал хватать ртом воздух, растирая горло.
– Я говорю правду, – сказал он.
– Почему? Чего хочет Пачеко?
– Понятия не имею.
Габриэль смотрел в его широко раскрытые глаза, видя там одновременно страх и решимость. Человек, который бросил вызов закону и влюбился в мавританку, прижимался спиной к стене исповедальни, но не испугался.
– Уезжай вместе с нами, – наконец произнес Габриэль. – Ада и Бланка достанут лошадей. Мы можем доставить тебя в безопасное место вне Уклеса.
– Если только ты будешь держать себя в руках. Даже если я больше никогда не увижу Абес, то предпочел бы обойтись без твоего рукоприкладства.
– Абес?
Фернан глубоко вдохнул, выпрямляясь.
– Да. Я сделаю ее женой, если смогу.
Ошеломленный неожиданной силой в его голосе, Габриэль только кивнул. От болтливого фигляра до мужчины, жертвующего своим будущим ради семьи, – перемена была слишком разительна.
– Тогда снимай свое монашеское одеяние, брат. Наше пребывание в ордене Святого Сантьяго подходит к концу.
Фернан перекрестился и сбросил через голову белое одеяние.
– Наконец-то.
Как лодка, пробивающаяся сквозь бушующее море к берегу, Ада двигалась с обезумевшей толпой к широким двойным дверям восточного придела собора. Единственного крика Бланки было достаточно, чтобы побудить всю паству к безумным действиям. Тела врезались и давили на нее. Она дышала через нос, намеренно медленно, сдерживая нарастающую панику.