— А когда мне будет сорок лет, ты что, сорок шоколадок купишь? — изумилась я.
— Естественно, — папа поднял брови. — При условии, что это будет тебе нужно.
Конечно, никто не мог знать, что через пятнадцать лет папы не станет.
Ну а тогда, в день моего восьмилетия, папа позвал своих взрослых гостей и мы пили чай с черничным пирогом, который испек дедушка, специально прибывший из Риги. Дед приезжал только на ответственные мероприятия. Последний раз был в связи с разводом моих родителей, пытался мирить.
С появлением дедушки папа несказанно расслабился и, помнится, спел такую песню:
По аллеям центрального парка
с пионером гуляла вдова.
Пожалела вдова пионера
и вдова пионеру дала.
Как же так, объясните на милость?
Отчего, расскажите вы мне?
Оттого, что сейчас каждый молод
в нашей чудной прекрасной стране!
Дед рассердился, энергичным шепотом выговаривал:
— Сынок, твою мать, ну не при ребенке же! Ну что ж у девочки такой блядовитый отец! — И, обняв меня за плечи, ласково: — Вот дедушка сейчас тебе варенья вишневого положит…
— Пап, я умру? — спрашивала я, пока розетка наполнялась тягучей рубиновой патокой.
Дед сгонял брови к переносице:
— Вот до чего твои песни ребенка доводят! Вдова, вдова…
— Умру или нет?
— Нет.
— А если все-таки?.. Мертвым сны снятся?
— Обязательно! — отвечал папа.
Со стороны я производила впечатление положительного ребенка. Утром мама собирала меня в школу, поправляла крылышки на фартуке и приговаривала:
— Сразу видно, ребенок ухоженный.
Я подставляла маме щеку, тремя минутами раньше проверив — а на месте ли мои чудесные рассказы, и садилась в лифт.
Отец жил в нашем доме, только в другом подъезде. Каждое утро, когда я проходила мимо его окон, он в трусах и в майке выходил на балкон и кричал, чтобы я срочно, немедленно зашла к нему позавтракать. Я поднималась на шестой этаж, усаживалась за стол, на котором стояла глубокая тарелка с вареной курицей.
Слова о том, что я только что из-за стола, на отца не действовали:
— Я этого не видел.
— Я опоздаю, — ныла я.
— Если у твоей учительницы будут вопросы, пусть она позвонит мне.
Не было той силы, которая заставила бы моего папу пропустить хотя бы денек. Пока я ела, он засовывал мне в ранец шоколад и воблу, зная, что я люблю это больше всего. Шоколадом я делилась с одноклассниками, а воблой с мамой. Мама находила в этом много смешного и следила, чтобы я смеялась тоже.
Папа в долгу не оставался. Но если мама действовала методами относительно деликатными, то папа был более прямолинеен и шел напролом.