— Хочешь прямо сейчас услышать моё новое стихотворение, посвящённое нашему общему знакомому, Алёшке Гилярову? Я его написал только что.
— Ещё как хочу! — захлопала в ладоши Анфиса.
— Ну, так слушай:
Мир наполнен дыханием Горним,
воздух свеж и до одури чист.
Помогает мне справиться с горем
добродетельный не альтруист.
Он живёт и доподлинно знает,
как испить Благодати глоток,
и в уплату за землю желает
неба синего твёрдый кусок.
Ах, какая вокруг быстротечность,
суеты и страстей дребедень!
Мой помощник желает, конечно,
вечность хапнуть за нынешний день.
Мир по-прежнему весел, беспечен.
Воздух свеж и до одури чист.
Стал в России престижен и вечен
добродетельный не альтруист.
— Здорово! — обрадовалась Анфиса. — Тебя, я вижу, задели за живое финансовые происки художника. Так прочитай это перед всеми.
— Неужели в Москве можно теперь высказывать своё мнение прилюдно?
— Не всем и не всегда. Я был рядом, когда вы разговаривали с Алексеем, — услышал Вадим из-за спины. — Знаете, мне ваш приём невинной язвительности понравился, как и стихи, прочтённые вами. Хотя Гиляров вряд ли поймёт вас.
Вадим обернулся. Сзади стоял парень и держал в руках картину в раме. Вадим не успел ещё разглядеть полотно, однако понял, что парень был скорее всего художником.
— Вы принесли сюда картину? — на всякий случай спросил Вадим. — Можно посмотреть?
Художник развернул картину к Вадиму, и тот с удивлением стал вглядываться в изображённый пейзаж. Там на берегах тёмной, но игравшей блёстками речки раскинулись два берега. Только левый был пронизан лучами летнего солнца, а правый расплывался под струями надвигавшегося ливня. Далеко, на излучине, горел костёр, будто приглашая погреться, если путник попал на дождливый берег.
— Это не выдумка, — пояснил художник. — Я действительно видел такое на Валдае.
— Фантастика! — восхищённо посмотрел на живописца Вадим. — Признаюсь, ни разу в жизни не встречал ещё художника, который на одном полотне сразу смог изобразить всю сущность человеческой души. У вас это здорово получилось!
— Спасибо, — улыбнулся художник. — Но я тоже впервые вижу зрителя, который так искренне умеет удивляться. Хотите, я подарю вам полотно?
— Мне?!
— Вам, вам. По крайней мере, я буду уверен, что одна из моих работ доставляет кому-то радость. Ведь человек приходит в этот мир, чтобы научиться дарить радость окружающим, а не тратить жизнь на то, чтобы отнять и разделить. Согласны?
— Ещё как! — кивнул Вадим. — Как вас зовут?
— Андрей. Андрей Ковалевский.
— А я Вадим. Можете называть меня беглецом из Кандагара.
— Послушайте, это не о вас ли рассказывал Гиляров? — глаза Андрея вспыхнули любопытством. — Он не единожды вспоминал о братьях, с которыми ему удалось живым выбраться из Афганистана.