– Ты будто по правде этого ждешь, – опасливо сказала Эвелина.
Данька Сверчок сидел на корточках и гладил одной рукой Симу, другой Бумса. Они тихо лежали с ним рядом. Данька проговорил, не разгибаясь:
– Может, заряда не будет, а если спилят тополя, Зуб обязательно рухнет. Вот увидите…
– Не спилят, – пообещал Виталя. – Там вон сколько студентов дежурят. И к тому же вопрос о территории будет решен на днях…
– А с наших дворов тот институт не станет никого выселять? – спросил Жох.
– Не станет, – сказал Дед-Сергей. – Зачем им нарушать структуру Пространства…
Как всегда, позвонила недовольная мама и велела идти обедать. Тенька пошел. Серый день был без дождика, но зябкий. На Теньке поверх его сиреневой рубашонки шелестела тонкая синтетическая курточка. Из-за шелеста казалось, что вокруг шумят подсохшие листья. И Тенька не сразу расслышал за собой легкие частые шаги на проложенном в траве деревянном тротуарчике. А когда расслышал, он… нет, не остановился, не оглянулся, но обмер внутри.
Потому что это были знакомые шаги.
Это были очень знакомые шаги.
«Тюк, тюк, тюк» – ударялась о доски легкая костяшка.
Тенька все же оглянулся, хотя понимал: не увидит он того, что ему чудилось. Но увидел…
В трех шагах от него шла рыжая кошка…
Конечно, это была не Лиска. Это не могла быть Лиска. Потому что живой Лиски не существовало. Кроме того, эта кошка выглядела красивее Лиски. Рыжая шерсть была более густой и пушистой. И самое главное, на кошачьей мордочке блестели два зеленых глаза!.. На знакомой, на Лискиной усатой мордашке…
Тенька сел на корточки, будто подломились коленки.
– Кыса…
– Мрлмр… – сказала кыса. Подошла (тюк-тюк-тюк) вплотную, отодвинула головой полу Тенькиной курточки. Встала передними лапами на Тенькино колено, и он ощутил гладкое колечко отросшего когтя.
Тенька прижал кошку грудью и лапами к плечу, накрыл курточкой и быстро-быстро пошел к подъезду. Словно кто-то мог отобрать у него это рыжее счастье…
Дома он посадил кошку на стул. Снова сел на корточки. Сказал, глотая слезинки:
– Хорошая моя…
– Мрлмр… – Она потерлась щекой о его локоть.
Тенька приказал себе вести себя сдержанно, «без нервов» (и если даже это сон, пусть он длится подольше). Он взял из холодильника пакетик с рыбными кубиками (из оставшихся от прежней Лиски припасов). Согрел его в раковине теплой струей (Лиска не любила холодную еду). Выложил кубики в плошку (она все еще стояла в углу, Тенька не мог себя заставить убрать ее; и мама, видимо, не могла).
– Иди, кыса…
Видать, она изрядно проголодалась: подбежала к плошке и без остановок умяла всю порцию. Потом благодарно оглянулась на Теньку. Он снова унес ее на стул. Кошка, облизываясь, поглядывала на Теньку, а он позвонил Витале.