– Уже предлагал.
– И что?
– Отказался. Сказал, что хочет работать в Мусейоне.
Октавиан посмотрел на расписной потолок. На нем были изображены битвы Александра Великого, его победы и смерть в Вавилоне.
– Ну, нет так нет.
Консул вышел из усыпальницы, следом за ним – Меценат и еще несколько придворных Клеопатры, присягнувшие на верность римскому консулу.
– Меценат, я бы хотел, чтобы ты придумал сентиментальную историю о смерти блудницы.
– А именно?
– Ну, как она рыдала перед смертью на могиле Антония, как умерла от укуса змеи, как я пытался ее спасти.
– А почему именно змеи?
– Потому что только Цезарь мог пригреть змею на своей груди! – с долго сдерживаемыми ненавистью и злобой произнес Октавиан.
– Господин, а где похоронить Клеопатру? – обратился к нему Долабелла.
– Где?
Октавиан и Меценат переглянулись. И впрямь – где? Наверное, в Птолемеевской усыпальнице…
Консул подозвал к себе египетского стражника.
– Где бы ты хотел, чтобы была похоронена твоя царица?
– А вы исполните это? – бесстрашно спросил стражник.
– Разумеется. Я римский консул, мое слово дороже золота!
– Тогда… – египтянин на некоторое время задумался. Октавиан терпеливо ждал. – Вместе с тем, кто погубил ее и нашу страну.
– С Антонием? – уточнил Октавиан.
Египтянин кивнул.
– Ну что ж, весело им будет в загробном мире. Не любишь ты свою царицу! – задумчиво произнес консул. – Ты все слышал, Долабелла?
– Да, господин. А что делать с Цезарионом?
– Цезарионом? Хм… Я же не могу позволить, чтобы в мире было много Цезарей. Казнить его.
– А старший сын Антония?
– А-а-а… тот мальчик… Тоже казнить. К чему нам свидетели?
Меценат подошел к Октавиану.
– Я надеюсь, ты уже всех приговорил к смерти, мясник? Когда отплываем в Рим?
Октавиан поморщился.
– Что за шутки у тебя, мой друг? Это все государственная необходимость. Думаю, что уже завтра мы отправимся домой. Здесь все равно делать больше нечего.
С этими словами Октавиан направился ко дворцу. Меценат подозвал к себе придворного художника Клеопатры.
– Срисуй для меня усыпальницу Александра Македонского.
– Хорошо, господин.
– А детей Клеопатры ты действительно заберешь в Рим? – спросил Меценат, догнав Октавиана возле дворца.
– Конечно! Дети побежденных царей должны воспитываться победителями. Это древний закон, и мне почему-то не хочется его нарушать.
Входя во дворец, Меценат поднял голову вверх. В пронзительно голубом небе высоко-высоко парил сокол.
– Смотри, сокол! – Нефтида подняла руку.
Аполлодор взглянул на небо.
– Боги решили участь Клеопатры. Тот вписал ее имя в папирус.
Они сидели на берегу Нила в простой одежде, ничем не выделяясь из толпы. Посовещавшись, они решили направиться в древние храмы Гермонполя. Аполлодор, как бывший главный советник царицы, хотел скрыться от римлян, а Нефтида не хотела больше с ним расставаться.