Потом все чокнулись, и Катерина смело поднесла к губам бокал с янтарной жидкостью, попахивавшей дымком и шоколадом…
Ощущение было такое, словно она глотнула кипятку. По горлу пронеслась раскаленная лава, рухнула в желудок и начала весело полыхать там пионерским костром, из Катерининого детства. Язык, кажется, распух и почему-то пересох, в ушах звенело. И они это пьют?! Все время?
По мужикам и в самом деле было незаметно, чтобы огненная жидкость нанесла им хоть какой-то урон. Колобков опять вспомнил очередной анекдот, Герман Алексеевич участливо пододвинул Катерине тарелку с жареными орешками, а Фрэнк Шатлдор вообще отколол номер — он пил виски маленькими глоточками, смакуя кошмарный напиток.
Куприянов говорил по мобильнику. Когда раздался звонок, он извинился и отошел к стойке, так что Катерина не могла расслышать, о чем он разговаривает, зато могла любоваться боссом в полный рост. Куприянов был хорошо сложен, в меру широкоплеч и умел носить не только костюмы, но и повседневную одежду — сегодня, например, он очень выгодно смотрелся в светлых широких брюках и тонком кашемировом пуловере горчичного цвета…
Диверсант Колобков тем временем налил по второй — и Катерина не успела глазом моргнуть, как они уже чокались «за российско-английскую дружбу». Лава вновь заскользила по обожженному горлу, но на этот раз Катерина с изумлением отметила, что дышать может самостоятельно, а в ушах больше не звенит. В голове образовалась приятная пустота, собственное тело казалось ей невесомым и грациозным.
«Напилась!» — в ужасе подумала Катерина.
Она бросила отчаянный взгляд в сторону стойки — и Куприянов ответил ей таким теплым и нежным взглядом, что она немедленно перестала нервничать и улыбнулась ему.
От третьего бокала Катерина отказалась вежливо, но решительно, после чего ей удалось вполне успешно попрощаться с вновь обретенными друзьями. Колобков рвался отвезти ее домой, а лучше — отнести на руках, Герман Алексеевич с приятной улыбкой отрекомендовал в ее распоряжение своего шофера, и даже скряга-англичанин изъявил желание самолично заказать для нее такси, но Куприянов ревниво отказался от их посягательств на свою сотрудницу и сам пошел провожать ее на улицу. На прощание Катерина успела показать бармену язык.
Вечер был теплым и романтическим. Отель «Семь Слонов» стоял на одной из тихих улочек в центре Москвы, чудом уцелевшей в эпоху разгула точечной застройки. Гул машин сюда не доносился, липы лениво шелестели раскидистыми кронами, и на лиловом небе уже зажигались звезды… Одним словом, если уж эта обстановка не располагает к поцелуям, то непонятно, какая и располагает.