Люся набрала номер, дождалась ответа и завопила на всю округу.
— Сереженька? Здравствуйте, дорогой вы наш человек, это Люся из «Радуги». Спасибо, вашими молитвами. Сереженька, я как всегда, со шкурной просьбой о деньгах. Спасибо, спасибо, я в вас всегда уверена. Слушайте, а я вас поругаю, можно? Вы почему такой суровый со своими сотрудницами?..
Катерина оцепенела.
— …Одна из них сидит и боится вам звонить. Уверяет, что вы страшны в гневе. Очень хорошенькая, кстати, зовут Катей. Вы уж не пугайте девушку, она отличная помощница, сегодня с утра работает, как вол. Хорошо, Сереженька. Всего доброго.
Катерина сидела, обхватив руками голову. Помогла, добрая душа, нечего сказать. Выставила ее перед Куприяновым полной и законченной идиоткой.
Завтра он ее с работы уволит. Скажет — а вы же себе нашли новое место? В клубе «Радуга»? Вот там и сидите.
Катерина душераздирающе вздохнула и поплелась домой.
В понедельник она пришла на работу в отвратительном настроении. Начать с того, что у нее болело все тело — субботний марафон здоровья давал о себе знать. Повернуть голову Катерина не могла, приходилось поворачиваться всем телом.
На негнущихся ногах, деревянной походкой она прошагала по коридору, и с облегчением повалилась на стул в своем офисе. Чуть позже выяснилось, что сидеть тоже больно.
Катерина молча работала и страдала. Правда, во всем можно было найти светлые стороны — в частности, физическая боль помогала не думать о Сергее Куприянове постоянно. Так, время от времени. Она методично перекладывала документы из папки в папку, то и дело вздыхая и кряхтя.
На обед идти не хотелось, и она осталась в офисе, решив закончить все сегодняшние дела и уйти пораньше. В самом конце обеденного перерыва на бумаги перед ней легла тень, и над головой Катерины раздался спокойный голос вице-президента Куприянова:
— Это для «Радуги». Если понадобится еще, позвоните мне. Обещаю, что не буду кусаться.
Пачка купюр была перекрещена банковской лентой, и Катерина бездумно таращилась на нее, пытаясь сообразить, какую сумму принес Куприянов на нужды детского балета. Выходило много — пятьдесят тысяч.
В голове Катерины зазвонил тревожный звонок. Надо же хоть спасибо сказать…
— Большое вам спасибо, Сергей Андреевич, за столь щедрый взнос. Вы уверены, что вас не затруднит…
— Я рассчитываю на компенсацию.
Катерине удалось поднять голову и пристально посмотреть на Куприянова. Если он сейчас опять заговорит о завтраке…
— Выпейте со мной кофе?
— Я не знаю…
— Кать, кончай, а? Я зову тебя на чашку кофе в людное место. При всем желании я не смогу наброситься на тебя и сорвать с тебя одежду. Чего ты боишься?