Под воздействием кипучей энергии, спокойствия и неугасающей ни на мгновение ленинской веры началась новая работа.
Формировалась и обучалась огромная армия, печатались фальшивые фунты и доллары, на улицах столиц почти всего мира продавались бриллианты, жемчуг, золотые сервизы, принадлежавшие царской семье и русской церкви; за границу вывозились картины, скульптуры; торговали старыми иконами, музейными ценностями, книжными собраниями; из святынь выносились все ценности; все силы были брошены на свержение сибирского правительства, имевшего почти весь золотой запас страны.
Ленин думал обо всем.
Через невидимые щели сочилась его коммунистическая пропаганда и стекались деньги на мировую революцию; он созывал совещания профессионалов, планируя электрификацию страны и подведение к каждой деревенской хате электрического света; для приведения в действие динамо-машин он устанавливал воздушные моторы; строил самолеты; основывал новые университеты и школы для воспитания специалистов с пролетарской психологией; поддерживал фантастические проекты новых фабрик; принимал крестьянские делегации; собственноручно выписывал для крестьян разрешения о перевозе по железной дороге большего количества товаров и продуктов; лично проверял, как исполнялись и рассылались его приказы; он засыпал все газеты статьями; издавал книги и брошюры; выступал с агитационными речами, усыплявшими бдительность народа, облегчавшими его страдания и пробуждающими надежду.
Он весь кипел и горел; напрягал силы в бешеной, непостижимой спешке.
Конторы не успевали за ним. Комиссары, подгоняемые его личными звонками и потоком маленьких записок с новыми идеями, теряли головы и падали от истощения. Зато он все делал вовремя и требовал точности и систематичности в исполнении поручений. Его поглотила идея о научной организации труда и создании «лиги рационального использования времени». Комиссии ломали головы над этой задачей и ежедневно отчитывались диктатору о результатах своих исследований, не скрывая, что все опыты очень затруднены из-за господствующей в рабочих массах деморализации.
Ленин спешил.
Только он один знал о причине такой спешки.
У него случались моменты оцепенения и мучительного, ужасного безразличия. Тогда он чувствовал невыносимую тяжесть в голове и пронизывающий холод. Мысль с трудом двигалась в мозгу, как будто с усилием просачивалась через щель в камне.
Он понимал, что под его черепом происходят вещи удивительные и неизбежные.
У него не было сомнений, что это были опасные симптомы.
Только однажды, глядя на навестивших его доктора Крамера и Максима Горького, в присутствии Надежды Константиновны он сказал, заставляя себя улыбнуться: