— Не лезь!… Засудят зараз вашего кулака и кашей накормят… Горошком свинцовым.
Мужики молчали и следили за красноармейцем притаенными, зверьими, тупыми и страшными глазами.
— Кимка! — крикнул, подбегая, красноармеец в желтых валенках. — Вы тут очумели? Кончай базар! Начдив приказал. Обходят кадеты.
Рябой Кимка равнодушно показал штыком на финнов.
— Погляди. Ежели лезть будут — пори брюхо, — сказал он флегматично и ушел в избу.
Финны прислушивались. В избе глухо, словно в подушку, лопнул выстрел. Финны залопотали, и красноармейцу стало жутко. Вслед за выстрелом вышел, застегивая кобуру, председатель трибунала, долговязый, сутулый человек. Губы у него дергались.
— Пошли вон! — закричал он на финнов. — Вон, а то всех перешибу, кровоглоты!
Мужики метнулись от избы: хвостики их шапок замелькали за заборами и деревьями. Красноармеец в крашеных валенках, выскочивший следом за председателем трибунала, заправил пояс с новенькими подсумками потуже на животе и побежал догонять цепь начдива.
— Передай начдиву, что пойдем на Антропшино, — крикнул вдогонку председатель трибунала.
Трибуналыцики столпились у крыльца. Сухонький старичок в мятой, но аккуратно пригнанной шинели, в налезающем на уши шлеме вышел из избы последним и из-за спин других глядел на перебегающую огородами цепь начдива, подергивая колючей серебряной щеточкой бородки.
— Ну, товарищи, айда, — сказал председатель трибунала и тронулся по улице.
За ним нестройной гурьбой поплелись трибунальщики.
Они приближались уже к последним избам села. От них широкая аллея входила прямо в лесок. И вдруг из леска, как выбегают на межу за колосьями зайцы, высыпалось полсотни всадников в стальных немецких шлемах.
Это были кавалеристы полковника Бермонта-Авалова, полковника, продававшего свою шпагу, честь и подданство и за немецкие марки, и за русские рубли, и за английские фунты.
Кавалеристы скакали вразброд. Обнаженные шашки бледно серебрились в заснеженном воздухе.
Председатель трибунала остановился и нервно вырвал револьвер из кобуры.
— Рассыпайся! Беги кто куда, задворками, по огородам. Кто уйдет, пробирайся поодиночке на Антропшино.
Кучка людей растаяла и рассыпалась.
Председатель стал за ствол столетней липы и, упирая револьвер в корявый нарост коры, неторопливо подцепил на мушку скакавшего впереди кавалериста. Он успел выстрелить пять раз, пока налетевшая лошадь не придавила его боком к дереву, и опустившаяся шашка, раздвоив шлем, оставила на лбу председателя трибунала глубокую щель.
По огородам, прыгая и перелезая через заборы, бежали трибунальцы, отстреливаясь. За ними гонялись всадники.