Майор Герд вмешивается в разговор:
— Мистер Гифт щадит нервы дамы… Мадемуазель приблизительно знает, на что способны фанатики и дикари.
— Однако я хочу знать.
Гифт говорит сухо, как бы читая протокол:
— На перевале Хорзар Абду-Рахим-хан должен был встретиться с вождями курдов. Обе стороны должны были явиться безоружными и сговориться со условиях примирения. Когда курды потребовали выкуп за кровь…
— Местный обычай… Отказ от кровавой мести покупается деньгами…
— Хорошо, дальше!
Она подносит к губам бокал.
— …Между курдами и Абду-Рахимом произошла ссора. Курды нарушили условия встречи. Они явились вооруженными, оружие было спрятано. Абду-Рахим-хан был менее предусмотрителен и погиб вместе со своими спутниками. Их зарубили курды.
Люси медленно отнимает бокал от губ и ставит его на стол. Несколько мгновений молчания.
— Нет ли подробностей?
Мистер Гифт пожимает плечами.
— А доказательства?
— Доказательства, разумеется, есть… Самые реальные.
Люси вопросительно смотрит на него. Перси Гифт вынимает бумажник и извлекает фотографию.
Шесть на девять. Довольно удачный снимок.
Он передает мадемуазель Люси фотографию, хотя, собственно, дамам не следует видеть такие снимки…
Это голова и плечи трупа. Полуоткрытые глаза. Черные полосы, через лоб к переносице глубокие сабельные раны. Однако лицо можно разглядеть. Никаких сомнений: Абду-Рахим-хан.
Люси возвращает фотографию.
— Кто фотографировал труп?
— Один европеец… Случайно находился поблизости.
Она внимательно смотрит на Перси Гифта.
— Нужна некоторая храбрость, чтобы быть вблизи.
Майор Герд выражает лицом сочувствие.
— Может быть, не следовало мадемуазель рассказывать эту историю…
— У меня крепкие нервы.
Некоторое время они молчат. Затем оба встают.
— Благодарю вас, майор Герд… И вас тоже.
— Мадемуазель помнит о том, что я…
— Конечно. Завтра вечером, если угодно. Я жду вас.
И она провожает их самой пленительной улыбкой.
Когда дверь за ними закрывается, Люси Энно бросается ничком на кровать и лежит неподвижно до глубокой ночи.
Перси Гифт приблизительно точно рассказал о гибели Абду-Рахим-хана.
Правда, он не посвятил Люси Энно в некоторые подробности. Он не сказал о том, что в течение двух недель он был гостем курдских старейшин, что это гостеприимство обошлось королевскому посольству в тысячу золотых и двести новых одиннадцатизарядных винговок.
Он не рассказал, что гибель Абду-Рахим-хана стоила жизни сыну курдского старшины, первым нанесшему удар Абду-Рахиму. Какой-то мальчишка, телохранитель Абду-Рахима, свалил убийцу ударом ножа в горло и скрылся на коне Абду-Рахима.