Виконт замечал бросаемые на него взгляды, но не подавал виду. Он до сих пор не понимал с какой стати эти трое столичных молодых дворян стали ему в чем-то близки, но принимал это, как данность. Каждый из них имел свой характер, интересы, не похожие на интересы большинства — именно этим они, похоже, заинтересовали Халега. Но важнее всего, что Нир, Дарлин и Меллир видели в человеке его сущность, а не обертку, тогда как для остальных столичных хлыщей значение имели, прежде всего древность рода, титул и богатство. И будь человек хоть семи пядей во лбу, но если он не соответствовал их критериям, уважения добиться было невозможно. Понятно, что не все являлись такими, но очень многие не решались идти против установленных обычаев, в отличие от этих троих.
Снова на память пришел утренний разговор, и Халег с трудом сдержал досадливую гримасу. Ну почему Мертвый Герцог никак не хочет оставить его в покое? Почему никак не желает понять, что служить во втором аррале виконт не будет. Понадобится помощь — окажет, но ограничивать себя одним делом он считал неправильным, чувствовал, что сможет принести много пользы и в другом. Почему же Герцог так прицепился именно к нему? Неужели только потому, что Халег сыграл большую роль в той истории с пиратами? Может быть. Но уже третий раз за время его пребывания в столице ло'Верди вызывал виконта к себе и отеческим тоном уговаривал пойти к нему на службу, обещая золотые горы. В отличие от подавляющего большинства, Халег абсолютно не боялся Мертвого Герцога, просто не понимал, почему нужно бояться. Ну высший зорхайн, ну глава всесильной службы безопасности. Ну и что? Бояться-то зачем? Герцога такое отношение явно удивило, он даже выглядел удивленным во время их первого разговора и, похоже, не понимал, что происходит — слишком привык к всеобщему страху перед собой. Возможно, это стало дополнительной причиной его заинтересованности в Халеге. Но что бы там Герцог себе не думал, служить во втором аррале виконт не собирался. Не его это.
Нир в очередной раз покосился на Халега — уж слишком заинтриговал его этот человек, слишком он не походил ни на кого из тех, кого юноша знал. Никогда не поймешь, что он на самом деле думает — абсолютно непроницаем, всегда сдержан и безукоризненно вежлив. Выводы и высказывания виконта порой были столь парадоксальны, что вгоняли Нира в ступор. Взять хотя бы разговор после дуэли. Все четверо с аппетитом позавтракали — в крохотном трактирчике «Пристань обжоры» готовили на изумление вкусно, он полностью оправдывал свое название. Затем взяли по стакану молодого вина и уставились друг на друга.