— Кис-кис!
— Ты что творишь, идиот?! — раздался над ухом возглас воспитателя, но было поздно.
Котенок, выбравшись на свободное пространство, бодро засеменил в сторону протянутой руки и с разбегу куснул за запястье. Меллир от неожиданности вскрикнул, хотя было не слишком-то больно, а затем погладил довольно заурчавшего малыша.
— Что же ты натворил, дурья твоя башка?… — в отчаянии простонал воспитатель. — Он же тебя запечатлел…
В этот момент раздалось ругательство Дарлина.
— Что там еще? — встревожился старик, ожидая от посетителей незнамо чего.
— Меня котенок за ногу укусил… — растерянно ответил граф. — Просто подошел и цапнул. Вот он… — и показал на сидящего у его ног и довольно умывающегося котенка раза в два больше предыдущего.
— Да что ж это творится?… — растерянно всплеснул руками воспитатель, однако сразу заставил себя успокоиться. — Тебя, парень, котенок не просто укусил — он тебя выбрал и запечатлел. Причем выбрал сам. Давно я такого не видел. Что ж, не мне спорить с его выбором. С тобой, — он повернулся к Меллиру, — тоже не все просто, судя по всему, малыш целеустремленно рвался именно к тебе. Ничуть не удивлюсь, если сейчас кто-то выберет и третьего…
Однако, того, что случилось следом, он явно не ждал, так как просто отвесил челюсть — к Халегу, минуя общую группу котят, начал пробираться Пепельный, хромой с рождения недоросток, по меркам отряда, за все время не проявивший интереса ни к одному человеку, самого воспитателя он терпел, но и только. На нем уже давно поставили крест — и тут вдруг… Пепельный подошел к Халегу, поднял голову и посмотрел ему в глаза, как бы спрашивая разрешения. Виконт, словно вне себя, кивнул, присел на корточки, и карайн осторожно куснул его за протянутую навстречу руку. Халег, даже не ощутив укуса, погладил Пепельного по голове.
— Ты — как я, — произнес он, сам не понимая что и зачем говорит. И седоватый карайн лег у его ног, признавая произнесенную формулу древнего, как миры заклятья, возможно, созданную еще до рождения Троих.
Только на этом ничего не закончилось — с отчаянным мявом из толпы котят вырвалась небольшая пятнистая самочка и сходу вцепилась Халегу в ногу, после чего уселась в полушаге от него и принялась довольно умываться. Пепельный ей почему-то не препятствовал, он задумчиво смотрел в небо.
— Мать моя — женщина… — с трудом выдавил воспитатель. — Такого же еще никогда не случалось, чтобы двое одного запечатлели…
Он замолчал и мрачно уставился на Халега, о чем-то размышляя, затем как-то очень уж ехидно ухмыльнулся и сказал: