Вернемся, однако, к Молотову. Да не мог Молотов решиться на такое. Он, безусловно, действовал с согласия и одобрения вождя, который только ему и мог поручить такое деликатное дело, памятуя об инициативе последнего в 30-е годы. Вопрос, когда они договорились, значения не имеет. Может быть, 29 июня поздно вечером, когда посетители Ближней дачи, приехавшие вместе со Сталиным, покидали ее. Он мог задержаться, мог и вернуться с полпути, в конце концов они могли переговорить по ВЧ-связи.
Важно то, что Молотов, действовавший в первой половине следующего дня с такой энергией, был вдохновлен на эти действия самим вождем. И ехали члены Политбюро на Ближнюю дачу с готовым проектом решения по ГКО не по своей инициативе, а ехали на заседание Политбюро, созываемое Сталиным на даче. И это вовсе не исключительное событие, Сталин и до и после проводил такие совещания — заседания по важнейшим вопросам внутренней и внешней политики на даче.
О том, что это было именно заседание Политбюро, решившее важнейший вопрос о власти на военное время, не сомневаются, например, известные историки-диссиденты братья Рой и Жорес Медведевы. Они высказали и обосновали эту идею в своей книге, вышедшей на Западе в 2003 году (Roy and Zhores Medvedev. The Unknown Stalen. Woodstock, NY, The Overlook Press. 2003).
Кстати, в этой книге они более или менее обоснованно опровергают и сам миф о «прострации» Сталина, называя его «чистой выдумкой» Хрущева. Интересно, что при переиздании этой книги на русском языке («Неизвестный Сталин», М., 2007) этой фразы уже не стало, видимо, авторы посчитали, что российский читатель еще не готов или вообще не способен к столь решительной ломке и пересмотру своих убеждений.
Убежден в этом и историк А. Б. Мартиросян, правда не утруждая себя особо обоснованием этой идеи, сославшись на те же мемуары А. И. Микояна, и неожиданно заявивший, что последний описал в них как раз заседание Политбюро на Ближней даче Сталина 30 июня 1941 года (Мартиросян А. Трагедия 1941 года. М., «Вече», 2008, С. 315).
Оригинальная трактовка!
На наш взгляд, следует серьезно отнестись к заключению И. Стаднюка о том, что идея создания ГКО целиком принадлежит Сталину:
«Сталин вернулся в Кремль ранним утром 30 июня с принятым решением: всю власть в стране сосредоточить в руках Государственного Комитета Обороны во главе с ним самим, Сталиным. В то же время разъединялась «троица» в Наркомате обороны: Тимошенко в этот же день был отправлен на Западный фронт в качестве его командующего, генерал-лейтенант Ватутин — заместитель начальника Генштаба — назначен начальником штаба Северо-Западного фронта. Жуков оставался на своем посту начальника Генштаба под неусыпным оком Берии.