Июнь 1941-го. 10 дней из жизни И. В. Сталина (Костин) - страница 5

Удивительно, что Жуков не воспользовался данными журналов (тетрадей) регистрации лиц, принятых Сталиным в его кремлевском кабинете. Конечно, в момент написания мемуаров эти журналы еще не были опубликованы, но уж для Г. К. Жукова, который писал, по существу, «официальную» историю Великой Отечественной войны, секретов не могло быть. В порядке подтверждения тезиса о том, что воспоминания о событиях многолетней давности достоверны, неплохо бы подкрепить свидетельствами официальных документов (тех же записей о времени посещения кабинета Сталина).

Приведем еще один фрагмент из воспоминаний и размышлений Г. К. Жукова. Так, он пишет: «Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М. А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик — немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.

Я тотчас же доложил наркому и И. В. Сталину то, что передал М. А. Пуркаев.

— Приезжайте с наркомом в Кремль, — сказал И. В. Сталин.

Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность.

И. В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.

— А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? — спросил он.

— Нет, — ответил С. К. Тимошенко. — Считаем, что перебежчик говорит правду.

Тем временем в кабинет И. В. Сталина вошли члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их.

— Что будем делать? — спросил И. В. Сталин.

Ответа не последовало.

— Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, — сказал нарком.

— Читайте! — сказал И. В. Сталин.

Я прочитал текст директивы. И. В. Сталин заметил:

— Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.

Не теряя времени, мы с Н. Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома.

Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить»>{5}.

А теперь посмотрим Журнал регистрации посетителей за 21 июня 1941 года. В момент, когда Жуков и Тимошенко вошли в кабинет И. В. Сталина (20 часов 50 минут), там уже находились члены Политбюро В. М. Молотов (вошел в 18 часов 27 минут), К. Е. Ворошилов, Л. П. Берия, Г. М. Маленков — все трое вошли в кабинет в 19.05. Кроме того, вместе с ними вошли Вознесенский, Кузнецов, Сафонов (зам. генпрокурора) и Тимошенко, который вышел в 20 часов 15 минут, чтобы снова войти через 35 минут уже вместе с Жуковым и Буденным. Как явствует из записей в Журнале, Н. Ф. Ватутин не входил в кабинет вообще, и, стало быть, не выходил вместе с Жуковым для корректировки проекта Директивы войскам.