Постепенно сияние приобрело очертания, напоминающие человеческий силуэт, но его контуры все время менялись, как в облаке дыма. По мере приближения этот непонятный объект все более напоминал человеческую фигуру, и, наконец, стало отчетливо видно его лицо с лучистыми глазами, выражавшими безмерное страдание. В них не было ничего воинственного, лишь только одна безграничная тоска и печаль. Ах, какое это было лицо…
— О всемогущие Боги! — прошептал Кулл. — Это же Эаллал, король Валузии, погибший тысячу лет тому назад.
Впервые за всю эту ужасную ночь самообладание покинуло Брула: глаза стали огромными от страха, меч задрожал в руке. Кулл стоял рядом, выпрямившись и сжимая рукоять меча. Внутри у него все похолодело, на голове зашевелились волосы, но сознание своего королевского происхождения заставляло его не терять самообладания.
Призрак медленно шел вперед, ни на что не обращая внимания. Когда он проходил мимо, Кулл отшатнулся, ощутив на лице его дыхание, холодное, словно порыв северного ветра. Тень Эаллала бесшумно прошла далее и скрылась за поворотом коридора.
— Боже мой! — простонал Брул, приходя в себя. — Это был призрак, а не человек.
— Да, — кивнул головою Кулл. — Ты узнал его? Это был Эаллал, король, правивший Валузией тысячу лет назад. Он был подло убит в своей комнате, которую с тех пор стали называть проклятой. Ты должен был видеть его статую в Галерее Славы Королей.
— Да. Теперь я вспомнил эту легенду. Это является свидетельством безграничного могущества жрецов Змея, клянусь Валком. Убив бедного короля, они заставили служить им его бедную душу. Недаром говорят мудрецы, что если человек погибает от рук людей-змей, то душа его обречена на вечное рабство.
На лице Кулла задергался мускул.
— Это страшная участь. Послушай, — его стальные пальцы сомкнулись на предплечье пикта, — если эти чудовища ранят меня смертельно, добей меня своим мечом, чтобы спасти душу.
— Клянусь, — ответил Брул. — Прошу и тебя сделать то же самое.
Их ладони слились в могучем рукопожатии, скрепившем согласие.
Кулл сидел в тронном зале и в глубокой задумчивости смотрел на море обращенных к нему лиц. Придворный гофмейстер что-то говорил сладким голосом, но король не слышал его слов.
Ту, Председатель Королевского Совета, стоял рядом с ним, ожидая распоряжения. Когда Кулл смотрел на него, его внутренности холодели от страшных воспоминаний. Придворная жизнь, окружавшая короля, могла бы показаться спокойной и гладкой, словно поверхность моря между ударами волн, а события прошедшей ночи можно было бы принять за сон, если бы взгляд короля время от времени не падал на опиравшуюся на подлокотник трона мускулистую руку с драконьим браслетом стоявшего рядом с троном Брула.