Кулл подумал о том, что ему пора стать настоящим валузианином не только внешне.
Когда луна сияла в зените, посол, выпив вина больше любых троих из своих гостей вместе взятых, улегся, наконец, на софе и облегченно вздохнул.
— Оставьте нас вдвоем, — сказал он. — Нам с королем необходимо поговорить наедине. И ты тоже иди, моя
cладенька я, дай я только поцелую твои нежные губки… вот так, а теперь беги, розанчик ты мой.
После этих слов Ка-ну погладил свою бороду и сказал, глядя на Кулла:
— Ты думаешь, что старый распутник Ка-ну годится лишь на то, чтобы пить вино и гладить девушек?
Кулл вздохнул от того, что старик прочитал его мысли.
— Вино и женщины — это прекрасно, но — хе-хе-хе — не стоит думать, что это может помешать мне думать о деле.
Он громко засмеялся, и его огромный живот задрожал. Кулл грозно сверкнул глазами, так как все это уже начинало несколько походить на издевку.
Посол протянул руку за кувшином, налил в кубок вина и внимательно посмотрел на гостя.
— Да… — без тени смущения сказал Ка-ну. — Я с каждым днем старею, и мне теперь нужно все больше, чтобы прийти в возбуждение. Так почему я должен терять время и отказывать себе в тех немногих удовольствиях, которые мне еще доступны? Как подумаю о старости, так тоска гложет.
Однако это понятие никак не вязалось с его румяным, лоснящимся лицом и молодыми, полными задора, глазами. "Он еще прекрасно выглядит, — подумал Кулл. — Эта старая лиса совсем перестала походить на пикта, но наслаждаться жизнью он умеет".
— Я должен сказать все, что о тебе думаю, — произнес Ка-ну, — иначе мне не завоевать твоего доверия.
— Только не вздумай льстить.
— Кто об этом говорит? Я делаю это только тогда, когда хочу обмануть.
Глаза старика вспыхнули холодным светом, который резко контрастировал с блуждавшей на его губах улыбкой. Он прекрасно разбирался в людях и понял, что в этом случае лучше всего играть в открытую, ибо Кулл был умен, словно волк, чувствующий западню, и был в состоянии почувствовать любую фальшь в словах собеседника.
Выбирая выражения более тщательно, чем на заседаниях Совета, он сказал, что считает Кулла достаточно сильным, чтобы восстановить давнее могущество Валузии и стать самым великим из всех правителей.
— Что же касается самой Валузии, — добавил старик, — то до нес мне нет дела, хотя женщины и вино здесь великолепны. Чем она сильнее, тем в большей безопасности находятся пикты. С атлантом же на троне Валузия может присоединить к себе Атлантиду…
Последние слова посланника задели старую рану Кулла.
— Тебе должно быть известно, что в Атлантиде давно прокляли мое имя. Мы… Они — враги Семи Империй и еще в большей степени враги союзников Империй.