Около машин уже толпились неизвестно откуда взявшиеся на пустынном шоссе мальчишки, и он, чтобы дать выход усталости и злости, велел им немедленно убираться прочь.
Приближались машины. Он поднял руку, но ни одна не остановилась. Наконец минут через десять ему удалось остановить грузовик, направлявшийся к Москве.
— Крепко поцеловались, ребятки! — весело крикнул шофер.
Он был готов принять участие в составлении акта, и ему даже нравилось выступать в роли третейского судьи. Он обошел машины, для чего-то поднял капот у «эмки», потом постучал по радиатору «шевроле»: «Хороша машина» — и наконец влез в своей промасленной робе на заднее сиденье, покрытое персидским ковром.
Шофер «шевроле» терпел эту развязность, подробно рассказывая, как все произошло. На середине рассказа «грузовик» перебил его и, подмигнув, сказал:
— А девка-то хороша…
Она продолжала сидеть за рулем, положив на него руки, и совсем не принимала участия в их разговоре. В полудреме слышала, как они спорили: «грузовик» утверждал, что «шевроле» мог больше принять вправо и что в данном случае надо учитывать, что товарищ ехал с фронта, а там не до правил уличного движения, и что столкновение произошло близко к середине дороги и кто их разберет, кто из них виноват.
Однако шофер «шевроле» оказался настойчивым, он шагами измерил шоссе, и оказалось, что «эмка» на полметра заехала за осевую линию.
Когда наконец начали составлять акт, «грузовик» спросил у них фамилии. Она справилась с болью и ответила: ее зовут Кузнецовой Марией Александровной; шофер «шевроле» назвался Сорокиным Алексеем Ивановичем.
Шофер грузовика, у которого был большой опыт в делах о нарушениях дорожных правил, быстро, по всей форме составил акт, из которого вытекало, что основным виновником столкновения была «эмка». После этого он забрал у Сорокина полбутылки, тут же отпил добрую половину, вскочил в кабину и укатил.
— Ну? — спросила Кузнецова, подписав акт. — Вы удовлетворены?
— Вполне, — сказал Сорокин, пряча документ в боковой карман.
Она завела мотор и медленно подала машину назад. Он следил, как она разворачивается, и вдруг понял, что как только «эмка» уедет, он останется на дороге без всякой помощи.
Косой луч солнца лежал на ее лице, и он впервые заметил большую усталость в ее глазах. Разбитая, но не потерявшая еще способности двигаться «эмка» и эта девушка, испытавшая столько же, сколько выпадает испытать бывалому солдату, казалось, были сплочены, как всадник и старый боевой конь.
«Эмка», пофыркивая, набирала скорость, чтобы обогнуть «шевроле» и исчезнуть навсегда за поворотом шоссе.