Топтыжка разревелся и убрёл в кусты. Трудно ему в новой жизни придётся, но зато и пестуном ему не быть.
А Мишатка пошёл себе по лесу. Всё-таки, хорошо быть большим, идёшь, никого не боишься. И направо — я, и налево — я! Сторонись лесной народ!
И тут навстречу — большой медведь. Тот самый, что когда-то так напугал Мишатку. Конечно, теперь он не казался таким огромадным, но всё равно — куда как побольше Мишатки.
— Кто такой? — спросил большой медведь.
— Я Медвежка, ой, то есть — Мишатка. Я пестуном был, а теперь ушёл и хочу тут жить.
— А ты меня спросил? Тут до самой речки — мои угодья.
— Мне, дяденька, тоже жить где-то надо. Там мамина земля, у мамы угодья отнимать никак нельзя.
— Это ты правильно сказал. Маму твою я знаю, исправная медведица. У неё каждый год медвежонок, а то и два, и не было случая, чтобы малыш погиб. Так что я с твоей мамой дружу.
Мишатка вспомнил, как мама надавала большому медведю оплеух, когда он не вовремя в гости зашёл, но напоминать о неприятном случае не стал. Просто переминался с ноги на ногу и ждал решения своей участи.
— Ладно, — сказал большой медведь. — Что с тобой делать… Потеснюсь маленько.
Подошёл к старой сосне, мазнул по стволу лапой, содрав кору. Потом потёрся головой, оставляя пахучую метку. Медведи всегда так метят границы своих участков.
— Смотри, вот до сих пор — твоя земля, а дальше — моя. Вздумаешь дальше сунуться — бока намну.
— Спасибо, дяденька, — сказал Мишатка, думая, что землицы ему досталось маловато, для нормальной жизни медведю втрое больше надо. Но, с другой стороны, большой медведь мог и вовсе не делиться. Сразу бы намял бока — вот и весь разговор.
— Не тужи, — сказал большой медведь. — Тут за рекой старый мишка живёт. К весне ты в силу войдёшь, а он совсем одряхлеет. Вот у него и отнимешь недостающее. А покуда и здесь прокормишься. К тому же, тебя, может, зимой охотники застрелят. Тогда тебе и вовсе ничего не надо будет.
«Ну, спасибо, утешил», — подумал Мишатка, но снова ничего не сказал. Понимал, что лишнего говорить не стоит. Язык медведю дан для еды, а не для болтовни.
Большой медведь ушёл, а Мишатка начал на новом месте обживаться. Оно бы и ничего местечко, но больно уж деревня близко. Дымом пахнет, собак слыхать, и грибники с корзинами по лесу шастают. Шугануть бы их, но ведь тогда вместо грибников охотники пожалуют и тебя самого так шуганут, что без шкуры останешься. Люди не как медведи, они друг за друга крепко стоят и потому человек, даже без ружья, для зверя страшен.
В деревню Мишатка всё же наведался. Залез на огород к дачникам и до отвала наелся гороха, благо, что собаки у дачников не оказалось. Потом целый день в кустах прятался, дрожал. Увидят люди утром медвежьи следы на грядках — мигом позовут охотников.