И он раскрыл бумажник, потеребил его и протянул Ким 45 фунтов, сказав:
— Это вся наличность, которая была у меня с собой. Извини.
После чего Ким говорит:
— Ты всегда можешь прислать нам еще, по почте. Или можешь сделать постоянное поручение. У меня есть счет в банке. Давай-ка я оставлю тебе реквизиты.
И после этого он говорит:
— Конечно.
Но все это происходит до того, как они отправляются на ланч — Николь, Лили и он сам, они втроем, — и до него доходит, что Ким умудрилась вытянуть из него деньги еще до того, как он смог поговорить со своей дочерью не в присутствии ее матери, как будто она боится, что если он один раз проведет несколько часов с Лили, он не захочет больше иметь с ней дела. Что он не захочет больше ее видеть, даже на своей территории, что он вообще забудет обо всем этом и исчезнет. Что она может знать о его природных узах с Лили, о том, что он все больше и больше хочет дать ей шанс?
Марк кидает взгляд в сторону Лили, видит, как она пританцовывает на одном месте, дергая головой, склоняя ее сбоку набок, закрыв глаза и не замечая ничего, кроме грохочущей в наушниках музыки.
В последний раз, когда Марк брал с собой в паб Лили, помнится, ей было не больше двух с половиной, самое большее — три. Тогда, вспоминает он, она не была ни источником неприятностей, ни объектом для насмешек. Она была сказкой. Конечно же. Сияющим, любимым, маленьким воздушным шариком. Его забавные черты лица. Она была его ребенком, полностью его. Не гномом. Не каким-то несчастным посмешищем.
Он взял ее в «Лебедь», который находился на другой стороне города от того места, где они жили, около эллинга, в котором одна маленькая компания давала лодки напрокат. В тот день было холодно, потому что он помнит, как проверял, что Лили хорошо укутана, на ней был надет синий подбитый капюшон, который раньше принадлежал Сину, и зеленая шляпа с кисточкой. Они сидели на улице, потому что детей не пускали в паб, и скармливали уткам Hula Hoops [7], которые медленно и пугливо, вразвалку, шли вверх по эллингу, и когда утки подбирались близко к детскому стульчику или дрались между собой из-за еды, Лили истерично хихикала. Должно быть, он выпил пару пинт легкого и черного пива, а она безостановочно ела Hula Hoops и сделала несколько глотков из своей бутылочки, хотя молоко стало слишком холодным, и она не стала пить «Пепси-колу», которую он купил ей, а потом она начала ужасно шмыгать носом, хотя, казалось, ей, тем не менее, не надоело кормить уток. Они съели пять упаковок Hula Hoops и пакет чипсов, а потом он наконец-то решился взять ее с собой в галерею игровых автоматов — ему и в голову не пришло, что существуют другие места, где можно согреться.