На вопрос Рахманова: «Как все это могло получиться?» Вышинец, затрепетав, ответил только: «Так ведь мне это… Курбатов сказал, как надо делать».
– А при чем тут Курбатов?! – взвился прокурор.
Курбатов был вроде как ни при чем. Но его Рахманов вызвал тоже. О чем они беседовали в прокурорском кабинете, Александр Петрович не распространялся. Кстати, и Дерзон побывал на ковре у главного, и тому, говорят, попало куда больше. Но Васька вышел из кабинета улыбающийся и цветущий, как майская роза, – а вот Курбатов не улыбался. На очередном утреннем совещании Рахманов сообщил, что в свете известных событий следователь Вышинец получает строгий выговор с занесением в личное дело, а старший следователь Курбатов получает устное замечание.
«Ну ладно, – думал Александр Петрович, выезжая на следующий день со своей стоянки и направляясь на работу, – а теперь давай трезво все рассудим и разберемся в конце концов, почему на душе у меня так пакостно».
Он до того глубоко и трезво задумался, что проскочил на полной скорости «спящего полицейского» и едва не сбил мальчика с собакой, переходящих улицу. Он резко затормозил, обсигналил побелевшего от страха мальчишку, но дальше уже ехал осторожнее.
«Это все из-за старика, из-за Рахманова, леший бы его побрал…»
Вышинец дурак, тут спору нет, и свинью он подложил изрядную. Обозлились все: и пожарники, и менты, и судья, и сам прокурор области Победенный. В облпрокуратуру Рахманов ходил за последнюю неделю четырежды, – как на эшафот. Курбатов не знал, что конкретно ему грозило, но разбушевавшийся божок требовал жертвы щедрой и кровавой… Вышинец, ясное дело, через месячишко окажется в какой-нибудь районной прокуратуре. Поделом. Но ведь Рахманов, сукин дед, с перепугу хотел и его, Курбатова, бросить в пасть облпрокурору: вот, мол, вам опекун и наставник того самого оболтуса – делайте что хотите.
Можно сказать, обошлось. Правда, это было связано с расходами: подарено коллекционное охотничье ружье и конверт в пятью тысячами американских рублей. Ладно, ладно. Однако…
Обидно. Устное замечание. Кому? Ему, Курбатову!! А он-то априори полагал, что у прокурора котелок варит, что прокурор знает, кого можно обижать, а кого нельзя.
Оказалось, не знает. Сегодня устное замечание, завтра выговор, а послезавтра, глядишь, и уголовное дело против важняка возбудит!
Ничего, узнает. Вот только…
На пешеходном светофоре Курбатов заметил знакомую фигуру. Петровский. В голове важняка еще только раскладывался пасьянс, некое смутное ощущение, – а он уже перестроился вправо, повернул и остановился прямо на «зебре» перед ожидающим зеленого света Денисом. Перегнувшись, распахнул дверь у пассажирского сиденья.