– Дружок? Любовник?
– А чего бы он тогда прятался? – резонно заметил Савицкий. – Он бы с ней прямо в ванной и сидел, развлекал бы ее. А так… Дверь в ванную он ножичком отпер. На косяке и на двери следы остались – вон, обрати внимание. Прикинь заодно, какого он росточку был.
Курбатов прикинул. Убийца просунул нож в щель между косяком и дверью и выломал щеколду. Судя по толщине, это явно был не столовый нож, а росту в убийце было…
Курбатов встал перед дверью, примериваясь, как бы он ломал ее. Убийца был выше его почти на целую голову.
– Потом он зашел, – продолжал Савицкий. – Быстро, она даже не успела вскочить. И одним ударом…
* * *
Виктор постучался и вошел. Курбатов мельком взглянул на него и кивнул, продолжая что-то писать. На столе перед ним лежал портативный магнитофон.
– Садитесь, не стойте, – буркнул он. – Я сейчас.
– У вас можно курить?
Важняк взял из пепельницы окурок с наросшим столбиком пепла, стряхнул пепел и глубоко затянулся.
– Нельзя, – сказал он.
Виктор сел, поставил локти на колени и сплел пальцы в замок. Через минуту он откинулся на спинку стула, перекрестил ноги и сунул руки в карманы пальто. Потом поднялся и начал осматривать ряды серо-зеленых папок на полке, а когда осмотрел, то стал изучать молодой побег традесканции, свисающий из закрепленного на металлическом каркасе горшка.
– Сядьте, – сказал Курбатов, не поднимая головы.
– Я здесь уже десять минут сижу, – сказал Виктор.
Курбатов вдруг посмотрел перед собой – не на Виктора, а именно перед собой, то есть в оштукатуренную желтую стену, – и пошевелил губами, словно вспоминая какое-то стихотворение. Потом сказал: «Ага» и снова принялся писать.
Виктор сел на место.
– Вы будете сидеть гораздо дольше, Виктор… как там вас по батюшке, не помню, – пробормотал важняк.
Виктор дернул плечами и изобразил на лице усмешку. Он собирался что-то ответить, но так и не ответил. Через несколько мгновений его усмешка осыпалась в то скучно-тревожное выражение, с которым он явился в кабинет Курбатова.
– А ведь я вас помню, – сказал он позже. – Мы встречались тогда у входа в прокуратуру, и Татьяна была…
– Была, – подтвердил Курбатов.
Он энергично воткнул догоревший окурок в пепельницу, словно прикончил кого-то, собрал бумаги в стопку, обстучал ее с двух сторон и положил перед собой.
– Вы преклоняетесь перед людьми нашей профессии, – сказал Курбатов. – Я отлично помню. А следователи по особо важным делам для вас вообще… Типа ноги готовы целовать. Я правильно цитирую? Вы готовы целовать мне ноги?
Лицо Виктора застыло.
– Нет.
– Ну и ладно. Тогда к делу. Должен предупредить вас, что разговор предстоит важный и нелегкий. И я собираюсь записать его вот на эту машинку. – Курбатов постучал пальцем по панели магнитофона. – Возражений нет?