Лохманенко вылез из кабины. В десятке метров впереди начинался лес. Не такой, как хвойные леса средней полосы России, а густая, подобная джунглям, поросль высоких кустарников. В северо-восточной части сектора «С» ее прорезала дорога, ведущая к военному аэродрому. По всем расчетам выходило, что он должен был выехать как раз на нее. Но никакой дороги впереди не было. Сплошная стена леса.
Он оглянулся. Похожие отсюда на рыжих светлячков, по полигону рыскали фары машин. Его искали. Шли по следу. Его время шло на минуты.
Лохманенко поднялся в кабину и стал разворачивать машину. Ничего, дорога где-то здесь. Никуда она не денется. Он поедет вдоль кромки леса и выйдет на нее. Главное, добраться до аэродрома, там его документы произведут впечатление, и он наверняка получит вертолет. Главное, выбраться отсюда, затаиться в придорожном мотеле, небольшой деревушке, на частной квартире, и подать условный сигнал тревоги. Его друзья помогут, они вывезут его из России, такие случаи уже были… Надо только сейчас уйти, оторваться от погони. Глупо, как глупо…
Но что случилось, то и случилось. Терять ему нечего. В этом его преимущество.
* * *
Кабину вдруг затрясло. Лохманенко решил, что чтото случилось с двигателем. Включил пониженную передачу. Но двигатель оказался ни при чем. Это был ветер.
Ледяной шквал, словно лезвие ножа, вспорол брюхо бесконечной тучи, протянувшейся от горизонта до горизонта, и прошел на бреющем над полигоном, разгоняя снежно-водяную пыль, разгибая тарелки радиолокаторов и опрокидывая навзничь зазевавшихся солдат. Крохотная голубая прореха, совсем было затянувшаяся, вдруг стремительно разошлась. Открылось чистое небо. Солнце брызнуло сверху, как ослепительная золотая молния.
Лохманенко с вытянувшимся лицом застыл на водительском сиденье, бросив руль и не замечая, как машина заехала в подлесок и беспомощно буксует.
«Как же его?.. – зачем-то пытался он вспомнить фамилию командира метеобатальона. – Литвиненко? Литвинов?»
Вот оно, солнышко долгожданное…
Шквал растрепал обледеневшие верхушки деревьев, подняв вихрь льдинок, и ушел дальше, в сторону аэродрома. А в противоположной стороне над полигоном поднялась пурпурно-ядовитая радуга.
Все стало видно как на ладони.
Невидимый луч шарил по полигону, оставляя за собой полупрозрачный след из вскипающей и мгновенно испаряющейся земли и снега. Он описал замысловатую s-образную линию, едва не задев преследовавший Лохманенко грузовик; словно испугавшись, отскочил в сторону и превратил в пар клочок леса.
На какое-то время Игорь Борисович напрочь забыл, где он находится и куда он так спешил. Он словно впервые увидел творение рук своих и разума своего, – увидел так, как должны видеть его те, против кого оно направлено. Оно было невыразимо прекрасным – как сход лавины для альпиниста, поднимающегося в гору, как цунами для рыбака, выходящего в море.