В один из погожих апрельских дней Петровский выезжал с оперативной группой в пригородный поселок Прошино, где взрыв практически сравнял с землей частный дом, называемый в народе «Дунькин мотель», и унес жизни девяти человек. Причиной происшествия стало неосторожное обращение с взрывчаткой, коей тут имелось, по экспертным оценкам, не менее семи килограммов в тротиловом эквиваленте. Как рассказывали жители Прошино, к Дунькиным постояльцам недавно прибился новообращенный бомж по кличке Гуль (вскоре его переименовали во Взрывника), который во время попоек нередко устраивал «фейерверки»: взрывал шашки и петарды, запускал осветительные ракеты… Однажды он глушил рыбу на местном озере, в результате чего кверху брюхом повсплывала практически вся водная фауна. Откуда взялся этот Гуль, и где он брал взрывчатку – никто из местных не знал. Говорили, что когда-то он служил то ли в армии, то ли в МЧС и был одним из лучших специалистов по взрывному делу, потом познакомился с красивой отчаянной девушкой, которая свела его с представителями криминального мира… Что-то с этой девушкой случилось потом – то ли ушла от него, то ли погибла, – и Гуль спился в одночасье, пропил все деньги и квартиру, в результате чего и попал в Дунькину «веселую компанию». Однако из девяти обезображенных трупов опознать удалось лишь труп Евдокии Есауловой, хозяйки дома. Остальные восемь навсегда остались неопознанными, и среди них – тот, кого называли Взрывником. Так что был ли Гуль на самом деле, или его не было – осталось тайной.
Эмиль Арно, он же Рашид Аль-Бахри, покинул Тиходонск, а вместе с ним и Россию, в тот же день, когда случилось ЧП на полигоне «Кротово». Точнее – в тот же вечер. Возможно, к этому приложили руку люди Мамонта, возможно, он сам так решил. Эмиль никому не говорил о своем отъезде, ключи от квартиры и оставшуюся часть суммы за постой он оставил на кухонном столе, а билет на самолет купил за полтора часа до отбытия. И был несколько удивлен, когда у стойки регистрации встретил Дениса.
– Небольшой алаверды, как говорят у нас на Кавказе, – сказал Денис, протягивая ему пакет с бутылкой армянского коньяку и почтовый конверт. – Коньяк – тебе, письмо – Мадлен.
– Но здесь написано: «Елизавете Даниловне Торнберг, урожденной Выгодской, в ее собственные руки», – сказал Эмиль, прочитав подпись на конверте. – Как-то, м-м… кудрявый письмо. Так сейчас не пишут.
– Ничего страшного, она поймет, – сказал Денис. – Надеюсь, русский она не забыла.
– Здесь имеется какое-нибудь интересное предложение?
– Скорее признания зеленого юноши, который давно умер. Отвечать не обязательно.