Неужели это происходит со мной, с тем самым раздолбаем по кличке Крюгер?.. Увы, все так. Это происходило с ним. Девчонка влюблена как кошка. Более того: пальцем приходилось шевелить все чаще для того, чтобы, наоборот, заставить ее влезть в эти чертовы джинсы, а не выпрыгивать из них... Думаете, это просто? Вот как сегодня, например. Да он и не хочет, по большому счету. Или – хочет, только...
«Черт, – подумал Крюгер, – я запутался. Пуля, Пуля. С ней всегда так»...
– Ты опять не слушаешь меня? – сказала она.
Крюгер поднял глаза. Уже принесли пасту и салат. И что-то еще изменилось здесь, вокруг. Словно темнее стало. Он пока не знал, не понимал еще, в чем дело.
– Так в чем дело? – озвучил он не очень вежливо.
– Я хочу уйти отсюда.
– Куда?
– К тебе. Куда угодно.
Вот, начинаются девичьи выкрутасы. Не терпится.
– Я еще не поужинал, – сказал он.
– Потом. Давай уйдем. Сейчас же.
Она смотрела в сторону и, Крюгер должен был это признать, вовсе не выглядела сгорающей от страсти. Сказать по правде, у нее был испуганный вид. Крюгер проследил за ее взглядом и понял, что именно здесь изменилось, почему стало темнее. И тут же надоедливый шум, на который он не обратил внимания, занятый разными мыслями, занял свое место. Шумели изрядно, как шумят в дешевых закусочных. В чайханах каких-нибудь. Рогот, выкрики, чужая гортанная речь.
За столиком во втором ряду сидел носатый Ресничка со своей компанией. Явился. Крюгер даже не заметил как.
– Это твой знакомый? – обеспокоенно спросила Пуля. – Они почему-то все время пялятся на нас.
– Это Ресничка, – сказал Крюгер. – Не обращай внимания.
– Уйдем, и я не буду обращать внимания. Слушай, я серьезно. Они какие-то...
– Ну, так иди! – не выдержал Крюгер. – У тебя опять перемкнуло, что ли, как тогда, под фонтаном? Ой, опасно, ой, уйдем-уйдем, ничего слышать не хочу?
Она слегка переменилась в лице.
– Откуда ты знаешь об этом?
– Наслышан.
– Они тебе рассказали? Жаловались?
Крюгер достал из стакана соломинку и выпил залпом. Пуля то ли выдохнула, то ли сказала что-то шепотом, не поймешь. Голову наклонила, смотрит вниз. Встала, отодвинула стул. Никуда она не денется, Крюгер знал. А если и денется, то это и к лучшему...
– А зачем такой красивый девушка не смеялься, да? Сидель, грустиль, собиралься и пошель, да? Кто-то обидель, да? Нехорошо, нехорошо! Такой красивый девушка! Кто обидель? Покажи мне, да?
Ресничка внезапно вырос рядом с ней, заглядывал в глаза, держал ее за плечо, улыбался во всю пасть. Пуля, слегка остолбеневшая, пыталась сбросить его руку, Ресничка опять клал ее на прежнее место.