Враг усмехнулся.
– Разве вас всех запомнишь? Сколько я ваших глоток перерезал...
– Ну, меня-то ты запомнишь...
Леший подтащил тяжелое тело к пышущей жаром расщелине. Опытные диггеры считали, что это тектонический разлом, который идет на неимоверную глубину, к расплавленному земному ядру. Но наверняка этого никто не знал. Железному Амиру предстояло выяснить это первым.
– А-а-а-а!
Амир вырвался, вскочил на ноги, попытался выхватить у Лешего нож. Но тот отскочил, отбил руку и ударил врага в челюсть. Темная фигура на миг пересекла красноватый зев «Адской щели» и обрушилась вниз. Раздался пронзительный крик, который быстро оборвался...
* * *
– Но ведь она полетела, так ведь, Борь? Отделилась нормально, сквозь воду прошла правильно, сорок стартовых тонн, как птаха малая, свечкой в небо ушла... А без нас ведь не полетела бы! – Семаго постучал себя пальцем в грудь. – Без меня не полетела бы!! Слышь, Борь? Скажи – полетела бы без меня?
Народу в «Пирожке» было немного, но те, кто был, на них оглядывались. Может, потому, что кафе находилось недалеко от проходной и здесь собирались сотрудники «Циклона», которые хорошо знали и главного конструктора, и коммерческого директора в лицо, а может, оттого, что эти двое шумели больше всех остальных, вместе взятых. Точнее, шумел один.
Пьяный Семаго схватил Гуляева за руку повыше кисти, мял ее и потряхивал – есть у него такая дурная привычка.
– Ну, не полетела бы, – сказал Гуляев и осторожно высвободился.
– Пра-авильна, главкон! – проревел Семаго, так что звякнула люстра. – На «Точмаше» понты горазды строить, очки втирать и премии грести, – это они умеют! А как только до испытательного стенда доходит, так вторая и третья ступени – раком и на цыпочках! И фигу вам!
– Не шуми! – нахмурился Гуляев и незаметно осмотрелся. – И не болтай! Хочешь еще за разглашение схлопотать?
– Без меня не полетела бы! – повторил Семаго громовым шепотом, навалившись на стол и приблизив лицо к собеседнику. – Там «бобик» на «бобике» сидел, от последней гайки до технологических карт, самый проблемный узел – вторая и третья ступени! И кому поручили? Мне! Потому что все знают: Семаго если взялся, он уже не выпустит!.. Семаго «бобиков» нюхом чует!.. Я ведь девять месяцев не спал! Как мать родная выносил, выкормил, на ход поставил! Никто лучше меня эти движки не знает!!
Семаго пристально посмотрел на главного конструктора красноватыми пьяными глазами, словно ожидая, что тот будет с ним спорить. Но Гуляев не спорил. Он лучше других знал, что бывший двигателист, а ныне коммерческий директор, играл в проекте гораздо более скромную роль. Но какой смысл доказывать пьяному очевидные вещи?