— Вы тоже полагаете, что это дурное предзнаменование?
— Что значит — тоже? — вопросом на вопрос ответила змея. — Лично я не слышала, чтобы кто-то говорил о каких-то там предзнаменованиях…
— А вы? — не унимался Сорен. — Вы же сами только что сказали! Октавия долго молчала.
— Послушай, Сорен… Я всего-навсего старая толстая змея из Северных Царств, что лежат возле Ледяных Проливов. Тамошний народ всегда отличался излишней недоверчивостью, это у нас в крови. А теперь живо отправляйся спать!
— Да, мадам, — ответил Сорен, чтобы еще больше не огорчить старую змею.
По дороге в дупло, где они обитали вместе с сестрой, Гильфи, Сумраком и Копушей, Сорен успел заметить, как облака на горизонте налились кровью, а над морем встало зловещее багровое солнце. Недоброе предчувствие охватило амбарного совенка, и его желудок задрожал от тревоги.
* * *
Копуша! Почему же он не догадался поделиться своими сомнениями с Копушей?! Спрыгнув в дупло, где царил полумрак, Сорен сначала зажмурился, а потом обвел взором спящих друзей.
Копуша был очень странным совенком. Начать с того, что прежде чем осиротеть, он всю жизнь прожил в норе. Не на дереве, не в дупле, а в самой настоящей земляной норе! Кроме того, у него были очень длинные, мускулистые и совершенно лишенные перьев лапы. Когда друзья только познакомились, Копуша бегал гораздо лучше, чем летал. В поисках своих пропавших родителей он даже собирался бегом пересечь пустыню, и Сумраку, Гильфи и Сорену стоило огромного труда отговорить его от этой безумной затеи.
Нервный и болезненно чувствительный, Копуша постоянно чего-то опасался, но при этом обладал острым аналитическим умом и часто задавал странные вопросы. Борон утверждал, что у Копуши «философский склад ума», но Сорен не совсем понимал, что это означает. Зато он знал, что если сказать Копуше: «Мне кажется, Октавия что-то знает об Эзилрибе», то пещерный совенок его отлично поймет. Не будет придираться к словам, как Гильфи, и не станет орать: «Ну, и что нам теперь делать?!», как Сумрак. Сорен едва удержался, чтобы не растолкать Копушу, но побоялся разбудить остальных. Надо было дождаться Первой Тьмы.
Сорен юркнул в угол дупла, где его ждало уютное гнездышко из пуха и мха, но перед этим покосился на пещерного совенка. Тот, в отличие от остальных, спал не сидя, а стоя в какой-то невероятной позе, опираясь на короткий хвост и раскинув в стороны лапы.
«Великий Глаукс, да он даже спит чудно!» — успел подумать Сорен, прежде чем провалиться в сон.