– Слушаю, – повторил я с теми же интонациями. – Да говорите вы, черт возьми!
– Яшка, это ты, что ли? – неуверенно спросила меня телефонная трубка голосом Славы Родина из «Книжного вестника». С некоторых пор Родин почему-то стал мне задавать по телефону такие вот бдительные вопросы. Должно быть, воображал, будто в один прекрасный день трубку поднимет наемный убийца, только что отправивший частного детектива Якова Семеновича Штерна в мир иной. Паршивая перспектива, что ни говори. Нет уж, фигушки, не дождетесь.
– Это все еще я, дорогой Слава, – успокоил я Родина. – Я жив. С добрым утром. Ну, выкладывай свои новости…
Примерно в феврале в газете «Книжный вестник» завелась новая рубрика под названием «По слухам и авторитетно», а вести ее поручили как раз-таки Славе. Теперь он считает своим профессиональным долгом выбалтывать мне свежесобранные слухи, не дожидаясь выхода очередного номера газеты, где я и сам могу это прочесть. Возможно, он просто проверяет на мне качество своей продукции. Как академик Павлов когда-то проверял рефлексы на бедных собачках. Гав, мысленно пролаял я. Гав-гав-гав.
– Новости обалденные, – самодовольно сказал Родин, минуя всяческие приветствия типа «здрасьте» и «как дела». – Конфетка, а не новости. У тебя слюнки потекут, когда услышишь…
Так и есть, мрачно подумал я. Павлов хренов.
– Во-первых, гикнулся «Всемирный бестселлер», – жизнерадостным тоном поведал мне этот академик-самоучка. Сказал – и замолчал, ожидая моей реакции.
– Что, совсем накрылся? – переспросил я, догадываясь, что именно такого вопроса Павлов-Родин от меня и ждет. Хорошая ты собачка, Яков Семенович. Умная.
– Накрылся временно, – с готовностью объяснил мне Слава, чрезвычайно довольный моими рефлексами. – Но надолго. И знаешь почему?
– Мало ли причин, – неопределенно пробурчал я. – Президент американский, допустим, осерчал на них из-за книжки Кэтрин Холлидей. И вчинил иск «лимонов» на сто. «Зеленых», естественно. Я угадал?
– Черта с два ты угадал! – довольно хмыкнул Родин. – Плевать американцу на русское издание мемуаров этой стервы. В нашей стране у него избирателей нет… Что, туго с версиями, господин частный сыщик?
– Отнюдь, господин журналист, – сухо возразил я. – Версий навалом. Готов перечислять хоть до вечера. У тебя есть время слушать? Тогда начнем…
– Ладно-ладно, верю, – поспешно перебил меня Родин. Долго выслушивать кого-либо он был органически не способен. Потому что обожал говорить сам. – Все дело, Яша, в фольге.
В голове моей все наконец-то прояснилось. «Всемирный бестселлер» славился в народе вкусными золотыми буковками на обложке – так называемым конгревным тиснением. Золотые выпуклости на человека действовали гипнотически, и он хватал книгу не глядя. В России особую фольгу для такого тиснения изготовляли только в одном месте – на комбинате в Тосно, что под Питером…