– Суеверия… – передразнил Сухарев. – Ну, хрен с тобой. Сколько?
– Тысячу.
Лицо генерал-полковника из просто недовольного стало ОЧЕНЬ недовольным:
– Ты-ся-чу баксов задатка? А жопа не треснет? «И этот туда же», – подумал я устало. Почему-то все мои клиенты уверены, что детектив Штерн берет в качестве аванса исключительно американские деньги.
– Рублей, – уточнил я. – Всего лишь тысячу рублей. Старыми. По нынешнему – один рубль. Говорю, традиция у меня…
Выражение недовольства сразу же испарилось с генерал-полковничьего лица. На смену пришло удивление. Сухарев внимательно осмотрел меня, стараясь найти во мне еще какие-нибудь признаки тихого помешательства. Не нашел, фыркнул и стал копаться в своем бумажнике. Самыми мелкими у него оказались пятидесятирублевые банкноты, а вообще больше половины бумажника занимали пластиковые кредитные карточки.
– Может, десятку возьмешь? – поинтересовался, наконец, главный президентский страж.
– У меня сдачи нет, – сухо ответил я. Традиция есть традиция, отступать от нее нельзя.
Генерал-полковник что-то буркнул себе под нос, придавил кнопку селектора и спросил:
– Иван, у тебя мелкие деньги есть?
– Доллары? – тревожно спросил селектор.
– Рубли! – со злостью заорал генерал-полковник. – Деревянные! Железные! Понял?
Через несколько секунд в дверь кабинета проскользнул слегка обалдевший Иванушка из приемной. В одной руке он все еще сжимал отвертку, а в другой – горсть серебристой мелочи. Он боязливо приблизился к начальственному столу и сначала вознамерился оставить на столе не мелочь, а отвертку. Очевидно, причина генерал-полковничьего гнева была ему непонятна.
– Дубина, – с сердцем сказал Сухарев. – Ну, зачем мне твоя отвертка?
– Виноват! – полузадушенно прошептал парень, хватая инструмент обратно и высыпая на его место серебро. – Мне можно идти?
Генерал-полковник только махнул досадливо рукой, и Ваня-секретарь исчез из кабинета.
– Молодое пополнение, – скорбно прокомментировал Сухарев. – Раздолбай. Из всех команд знают только «вольно».
– То ли дело старая гвардия, – машинально поддакнул я. – Те-то, по крайней мере, команды не путают…
Признаюсь, про старую гвардию брякнул я безо всякой задней мысли. Просто чтобы разговор поддержать. Брякнул – и сам поразился тому эффекту, который вдруг произвела моя невиннейшая фраза. Сухарев резко отпрянул назад, глаза его округлились, челюсть отвисла. За каких-нибудь полчаса разговора с шефом ПБ я успел повидать Сухарева злого и Сухарева торжествующего, Сухарева озабоченного и даже Сухарева с улыбкой. Но вот Сухарева испуганного я видел впервые! И, клянусь, целые две секунды страх на его лице был самым натуральным. Как будто генерал-полковник вдруг увидел на месте частного детектива Штерна привидение. Или кобру в боевом положении. Или, как минимум, гранату «ф-1» с выдернутым кольцом.