– Не нужно тебе расписываться, – усмехнулся Сухарев. – Это, Штерн, наградная ведомость. Лишних денег, извини, у нашей Службы нет, но я включил тебя в общий список на награждение. Скоро получишь орден. «Дружбы Народов». Улавливаешь?
Я уловил, что денег мне не получить. Знай я заранее, что так все обернется, честное слово, изменил бы своим правилам и взял бы хоть аванс побольше. Да уж, орденами со мной еще никогда не расплачивались.
– Зачем мне орден? – пробурчал я.
– Чего-чего? – вскинул брови генерал-полковник. Я вспомнил, что нахожусь не в частной лавочке, а в учреждении, где не спорят. Лопают, что дают. А для спорщиков здесь имеются вооруженные пятнистые леопарды. Один из них мне, между прочим, уже дал позавчера по морде. Заранее. Военные называют это превентивным ударом.
– Э-э… – начал выворачиваться я. – Я исключительно в том смысле, что согласен на медаль. На медаль. И ту, собственно, не к спеху…
Генерал-полковник меня не слушал. Он рассматривал циферблат своих часов. Что-то его здесь не устраивало: то ли часовая стрелка, то ли минутная.
– Свободен, Штерн, – нетерпеливо произнес он. – Благодарю за службу. Ступай. – Можно было думать, что у генерал-полковника внезапно прорезалось срочное дело. Или там срочная секретная встреча. А, может быть, Сухарев принял мысленный флюид Президента.
Я получил карточку подписанного пропуска и вышел за дверь. За время моей беседы с генерал-полковником ремонт стула довольно заметно продвинулся: теперь на месте были уже три ножки, и Иванушка на секретарском месте трудолюбиво прилаживал четвертую. И эту четвертую он прилаживал криво. Я вознамерился уже дать парню ценный технический совет. Однако мне помешали.
– У себя? – послышался от дверей тихий свистящий шепот.
Ваня-секретарь попытался повторить свой трюк со стулом и с телефоном. Результат был точно таким же: стул вновь громко стукнулся об пол, а я повернул голову к входной двери. И – встретился глазами с лысым Дуремаром. Вблизи он еще больше напоминал картинку из книжки про Буратино, только что банки с пиявками у него не было. Вместо банки он нес в руке отличную серую шляпу с утепляющей подкладкой. В мае такие уже носить не сезон, однако у мира лысых, вероятно, – свои законы. Вдруг любая лысина имеет тенденцию мерзнуть?
– У себя? – между тем повторил вопрос человек с глазами убийцы, глядя на меня в упор. Как будто он заподозрил во мне скрытого Буратино и мысленно уже составлял докладную записку господину К. Барабасу. От этого взгляда мне отчего-то стало не по себе. Я не стал будить лихо, развернулся и поспешил покинуть приемную. Сегодня мне и без Дуремара хватало разнообразных монстров, лысых, волосатых и бородатых. Пора бы возвратиться домой и принять горизонтальное положение. Я заслужил отдых.