Символом разгула коррупции, во многом инициируемой правящей федеральной бюрократией (для которой рост коррупции означает простое увеличение ее текущих доходов за счет злоупотребления монопольным положением), стала грозящая взрывом на всем Северном Кавказе ситуация в Дагестане. В этой республике посты членов правительства, по имеющейся информации, продаются без их предварительного освобождения при помощи увольнения того или иного министра: создать вакансию – чаще всего при помощи теракта – «по умолчанию» входит в обязанность купившего соответствующее кресло. Разгулу терроризма (уровень которого в несколько раз превысил в 2005 году показатели соседней Чечни) способствует и сложившаяся, по некоторым сообщениям, практика продажи одного и того же руководящего поста представителям нескольких «групп влияния» одновременно.
Конечно, описанные выше хозяйственно-управленческие организмы, являющиеся результатом тесного и отнюдь не цивилизованного сращивания региональных властей и бизнеса создают в регионах вязкую административную среду, душащую наряду с самодеятельной экономической активностью и всякий политический протест. Однако одновременно она и генерирует протест своей чудовищной ограниченностью, объективно обусловленной самим ее внутренним устройством, и тем, что последовательно лишает возможности самостоятельной жизни не связанных с ней непосредственно людей.
В этом отношении образ действий региональных властей с его противоречивыми последствиями представляет собой простую кальку с политики федеральной бюрократии.
Однако, стремясь к снижению степени зависимости от федерального центра, в первую очередь бюджетной, региональные власти стихийно склонны поддерживать (в том числе и «по умолчанию», не преследуя слишком жестко) по крайней мере отдельные проявления протеста, рассматривая его как средство давления на федеральную бюрократию и инструмент частичной корректировки ее наиболее разрушительных решений, а также как инструмент «переключения недовольства», которое в иной ситуации обрушилось бы на сами региональные власти.
Стремление к повышению степени финансовой самостоятельности является одним из важнейших мотивов региональных элит. Колоссальный рост доходов бюджетной системы Российской Федерации в результате баснословного улучшения внешнеэкономической конъюнктуры был последовательно сконцентрирован в федеральном бюджете, благодаря чему реальные финансовые возможности регионов сократились (этот процесс продолжился в полной мере и в 2006 году, когда рост расходов федерального бюджета на 0,8 % ВВП был обеспечен в первую очередь сокращением доходов региональных бюджетов на 0,72 % ВВП), а их зависимость от федерального центра не просто существенно выросла, но и значительно превысила уровень, достаточный для гарантированного сохранения целостности страны.